Дети были для герцога больной темой. Только его помощник об этом не знал и очень сильно удивился, когда Алан, поморщившись как от зубной боли, сказал:
- Кого бы я заставил работать, так это тебя! И прикасаться к бутылке совсем запретил.
- Ваша светлость, меня-то зачем? За что? - начал с пыхтением оправдываться сопровождающий. – Меня нельзя. Я единственный и неповторимый. И пью я только в свободное от работы время.
- В моем герцогстве, - начал горячиться Алан, но потом опомнился и добавил, - в котором я работал до этого, конюхов десять человек. И любой тебя заменит, работать будет лучше, а спиртное не употребляет совсем.
- Дык, я не просто конюх, - Брин почесал затылок, надвинув свою куцую шапчонку на лоб. А затем выпятил грудь и гордо произнес:
- Я - личный помощник ее сиятельства.
- И чем личный помощник помогает хозяйке? – герцог развеселился, не предполагая, какой ему дадут ответ.
- Как чем? Нянчусь с маленьким хозяином, когда Марьяне некогда.
Он даже не подозревал, что практически подписал себе смертный приговор в эту секунду.
Нет, убивать Брина он не собирался. Только как Марьяна могла доверить этому раздолбаю своего ребенка? Лучше бы к вдове Иберовой отвела. Та точно умела с детьми обращаться. Он еще с ней на эту тему обязательно поговорит.
И тут же перед глазами мужчины предстала мысленная картинка с рыжими кудряшками, широкой улыбкой и сливочной кожей груди графини. Грудь он увидел случайно. Просто малыш на внутреннем экране герцога обнимал маму за шею. По крайней мере, именно так Алан объяснил себе видение. А детей он всегда любил.
- Господин Гольденброук! – из состояния задумчивости его вывел голос конюха. – Мы с вами дальше пойдем али хватит уже?
Брин бесцеремонно тянул его за рукав дорого пиджака, вряд ли доступного для управляющего даже очень богатого поместья. Да конюх в моде ничего не понимал, расстегиваются пуговички на рукавах пиджака или не расстегиваются, не проверял. Поэтому и мог позволить себе такую бесцеремонность. Алан брезгливо выдернул руку из его загрубевших пальцев, стряхнул невидимую пылинку и ответил, поморщившись:
- Я, думаю, хватит. Общее представление я составил. Вряд ли другие части поместья сильно отличаются, как и арендаторы.
Внезапно взгляд герцога задержался на добротном особняке, стоявшем на невысоком пригорке:
- А это чей дом? Кто там живет?
- Дык этот самый, - конюх махнул рукой, помогая себе подобрать необходимое слово, - барон Вишлес. Там наша граница по подножию холма проходит.
- Хорошо, - кивнул герцог непонятно кому и отдал резкую команду:
- А сейчас пойдем к графине. У меня к ней очень много вопросов накопилось.
Мужчины вскочили на лошадей и двинулись в сторону графского дома.
Хозяйка поместья нашлась во дворе. Она качала Вереса на самодельной веревочной качельке. Малыш заразительно хохотал и кричал:
- Высе, мама, высе! – его слова означали, что его раскачали недостаточно, и он хотел бы подлететь еще выше. Только держался он пока недостаточно надежно. И Марьяна боялась, что Верес может отпустить веревку в самый неподходящий момент.
- Я, то самое, пойду, пожалуй! – конюх смял свою шапчонку в кулаке и в мгновении ока скрылся из глаз. На сеновале в конюшне у него была припрятана бутылка самогона. Время уже перешло через полдень. И он давно пропустил время приема «живой воды», как любовно завал все алкогольные напитки независимо от их качества и происхождения.
