Я замолкаю, потому что Настя, смотревшая перед собой, вдруг резко поворачивает лицо в мою сторону, и почти сразу так же резко обратно. Ручку в руках она, кажется, сейчас разорвет и не заметит.
Аккуратно тяну руки и разжимаю ее пальцы на ручке. Настя смотрит с испугом, ладони у нее холодные, хотя в помещении душно.
— Не надо так нервничать, – говорю, откладывая сумку в сторону. – Я не кусаюсь. Даже если очень захочу – не имею права по договору.
Она все-таки усмехается, бросая на меня взгляд.
— Теперь твоя очередь, – говорю ей. Она кивает. Тяжело выдохнув и сглотнув, начинает рассказ.
— Меня тоже воспитала одна мама, папа погиб, когда мне было четыре, работал на стройке, придавило плитой… – она на мгновение прикрывает глаза. – Я училась на заочном на экономиста в моем городе, потому что надо было работать и помогать маме. Потом забеременела, примерно через полтора года после рождения Андрюши мама умерла от рака. Мой досуг весьма прост: работаю и сижу с сыном.
Я чешу бровь. Потрепало девчонку немало. И деньги ей точно не помешают. Это я так себя успокаиваю?
— А отец твоего ребенка?.. – задаю вопрос, чтобы быть уверенным в том, что правда не всплывет в самый неподходящий момент, когда какой-нибудь парнишка припрется доказывать, что ее сын – его отпрыск.
Настя бледнеет, руки явно ищут, за что уцепится. За неимением сумки, хватается за края блузки.
— Можете не беспокоиться, – говорит почти официально, – никто не будет предъявлять на него права.
— Думаю, нам стоит перейти на ты, – меняю тему, поняв, что эту лучше закрыть, Настя кивает.
Некоторое время мы молчим, потом она говорит:
— Наверное, на сегодня хватит разговоров? Мне надо домой.
— Да, конечно, – встаю с явным облегчением, она, кстати, тоже. – Давай я тебя отвезу, Касторин сказал, надо вас переселить куда-нибудь. Я могу выделить номер в отеле или снять вам квартиру.
Настя мгновенье хмурится, потом говорит:
— Лучше квартиру, если это удобно.
— Нормально, – отвечаю, и мы вместе идем из кабинета.
Она называет адрес, я молча киваю. Даже не видев ее дома, понимаю, о чем говорил Касторин. Если мне не изменяет память, то на этом мысе находится санаторий, а над ним даже не деревушка, а пятачок с десятком покосившихся домов, которые когда-то выдавали работникам виноградников. Сомневаюсь, что там даже канализация есть. И оказываюсь прав.
Дом, где расположилась Настя, еще выглядит не так плохо на фоне остальных. Такое ощущение, что я попал в бомжатник, где живет пьянь, строящая свои дома из хлама, что попадается под руку. Уже представляю первые вести с полей: миллионер влюбился в дочь бомжа.
Невольно усмехаюсь своим мыслям, косясь на Настю. Она, кажется, не замечает окружающего ее «великолепия».
— Зайти можно? – интересуюсь аккуратно, сам не уверенный в своем желании. Настя явно читает это по выражению моего лица.
— Идем, – пожимает плечами.
Мы заходим за калитку, из открытой двери дома выбегает мальчишка, путаясь на мгновенье в висящей не выходе занавеске.
— Мама, – кричит радостно, обнимая ее за ноги, при этом переводя взгляд на меня, смотрит с любопытством. Вообще, он симпатичный, миленький такой. – Мам, а это кто? – поднимает голову, глядя на Настю. Я присаживаюсь на корточки рядом с ним и протягиваю с улыбкой руку.
— Меня зовут Демьян, я близкий друг твоей мамы.
Настя наблюдает за нами с явным напряжением, мальчишка, оценив меня, протягивает руку в ответ. Его маленькая ладошка утопает в моей, но пожимает крепко – насколько это возможно для его возраста. Что ж, если все так просто, я, пожалуй, справлюсь.
