— Моя мама тоже много работает, чтобы я ни в чём не нуждалась, — подхватила Маша.
Ничего не сказав, я обхватила чашку двумя руками и поднесла к губам. Сказанные дочерью слова прозвучали шаблонно и безлико. Заученное с взрослых слов оправдание едва ли не на любой случай. Не придерёшься.
Когда-то мужчина, которого я любила без памяти, тоже говорил, что у него много работы. С каждым прожитым нами вместе днём, месяцем, годом работы у него становилось всё больше, как и вечеров, которые я проводила в одиноком ожидании. Когда начались его измены? За неделю до нашего расставания? После выдвинутого им ультиматума или, может, ещё раньше?
А отец Кати… Правда работает или увлёкся хорошенькой секретаршей и забыл о времени? А сама я? Неужели могла бы вот так заработаться и забыть про дочь?
Сама эта мысль вызвала у меня неприятие. Нет! Никогда такого не было. Да, задерживалась несколько раз, но всегда предупреждала об этом воспитательницу.
Квартира в хорошем районе, своя машина и возможность ездить в мои короткие и редкие отпуска туда, куда действительно хочется: ради этого я не просто работала — пахала днями и ночами. В первые четыре года — в прямом смысле. Но дочь всегда была для меня главным. Моей путеводной звездой, маяком и точкой опоры. Была, есть и будет.
И уж тем более я никогда не позволяла себе в ущерб ей заниматься личным. Что уж, до появления в моей жизни Макара личного у меня и не было. Если бы не его граничащая с наглостью настырность и упрямство, я бы и на него не обратила внимания. Но он не оставил мне возможности на это — чего только стоят его утренние появления возле подъезда. Ни одному другому мужику в голову не пришло бы поджидать меня в шесть утра с горячим кофе.
— А кем твоя мама работает? — фоном мыслям прозвучал голос Кати.
— Она начальник в компании, где самолёты летают.
— Она самолёты водит? — округлила Катя глаза.
— Нет. Она начальник, говорю же. Она…
Машу прервал звонок в дверь. Он же остановил и мои размышления.
— Папа пришёл, — сказала я, поставив чашку с остатками какао на столик, и пошла открывать.
Услышала, как девчонки завозились на диване.
В прихожей бросила мимолётный взгляд в зеркало, пригладила волосы и отперла замок. Наконец-то! Присказка «не прошло и часа» была весьма актуальна — в самом деле, часа не прошло, всего каких-то пятьдесят восемь минут с момента, как отец Кати пообещал быть через пятнадцать-двадцать.
— Добры… — начала было, открыв дверь, и мгновенно осеклась.
Голова пошла кругом, стало холодно и очень жарко одновременно. Как онемевшая, я смотрела на красивого, обеспеченного мужчину, который возил свою дочь в сад на огромной машине и много работал для того, чтобы она ни в чём не нуждалась. На мужчину, который когда-то много работал и для того, чтобы ни в чём не нуждалась я. Который предал меня и разве что не сравнял с землёй. Мужчину, чувства к которому всё ещё порой напоминали о себе тупой болью в сердце.
На Дамира.
— Саша, — просипел он.
Его «Саша» заставило меня вскинуть голову. Да, Саша!
В руках у него был большой букет роз. Волосы стали длиннее, взгляд пронзительнее. Графитово-серый пиджак, головокружительный запах одеколона, туманящий разум.
Безумная спираль внутри меня стянулась до предела и стала разворачиваться с неимоверной скоростью.
Захлопнуть дверь — захлопнуть дверь — захлопнуть дверь! Этого не может быть — этого не может быть — этого не может быть!
