– Спасибо, отец! – восклицаю я и чуть не бросаюсь обнимать его, но вовремя вспоминаю, что он терпеть не может телячьи нежности.
На время я отступаюсь, давая Ане возможность спокойно, без лишних нервов, выносить и родить нашего малыша.
Отец время от времени информирует меня о здоровье будущего ребенка и его матери, и поначалу все проходит хорошо, мне даже рассказывают, что это будет девочка, дочка, и вручают черно-белый снимок УЗИ, но чем ближе становится срок родов – тем тревожнее приходят новости: тазовое предлежание, двойное обвитие, большой риск асфиксии плода...
Ане назначают плановое кесарево – но схватки начинаются раньше, так что приходится делать экстренное... Все это время я сижу как на иголках – жду, когда родится моя малышка... Не дышу, боюсь.
Наконец дочка появляется на свет, и ее привозит охрана отца.
Мне малышку приносит Мария, наша экономка:
– Роды были тяжелые: двойное обвитие, тазовое предлежание, малышка чудом осталась жива... А вот мать – погибла, – сообщает она.
– Ясно, Мария, спасибо, ты можешь идти, – говорю я, и по щекам начинают течь слезы. Как только Мария выходит, я поднимаюсь, подхожу к кроватке, где женщина оставила новорожденную девочку, и беру ее на руки.
Она такая маленькая. Такая нежная. Такая хрупкая. И глаза у нее огромные, прямо как у ее матери...
Я наклоняюсь к ней и целую в прозрачно-розовую щечку, шепча:
– Привет, Дарина... Тебя так зовут – Дарина. А я – твой папа...
Вот только в смерть Ани я поначалу не верю, и на следующее утро заявляюсь в кабинет к отцу с громким требованием объяснить, как так вышло, что мать моего ребенка умерла?! Неужели нельзя было оказать ей квалифицированную медицинскую помощь?!
– Претензия не ко мне, а к врачам, – фыркает отец.
Через пять дней, когда проходят похороны, отец выдает мне адрес кладбища с номерами сектора и могилы, где покоится теперь девушка.
Я сразу же отправляюсь туда – и действительно нахожу могилу с небольшим, весьма скромным памятником, который гласит:
«Кавальсицкая Анна Николаевна,
13.02.1998 – 20.05.2017».
Я падаю перед ним на колени, и сердце пронзает болью.
Да, я почти не знал ее, но... мог узнать, если бы не...
Наша история закончилась, едва начавшись.
А самое ужасное – у моей дочери теперь нет и никогда не будет мамы...
Чтобы сделать хоть что-то, я заменяю скромный памятник другим – большим, внушительным, из черного мрамора, – и нанимаю работника, который раз в месяц приходит на могилу проверить ее состояние, покосить траву, положить букет свежих цветов. Я совсем не религиозен – но раз уж так вышло, почему бы не позаботиться о том, что осталось от Ани?!
Сам я на могилу почти не хожу – не хочется бередить старые раны, – и вместо этого посвящаю всего себя своей дочери Дарине, в надежде, что смогу обеспечить ей счастливое детство и светлое будущее.
23. 22 глава
Сейчас.
___
И вот теперь, через несколько лет, когда уже выросла моя дочь, а на могиле Ани выросли кусты белого шиповника, я вдруг вижу старую любовь в нашей новой няне, Лидии Дмитриевне... Лиде... Тоже глаза сине-зеленого цвета, тоже пухлые губы, тоже светлые волосы... Несколько раз я даже чуть не называю ее случайно именем бывшей возлюбленной – но вовремя вспоминаю: Аня давно умерла, а передо мной – совершенно другой человек!
Я не знаю, что руководит мною, когда я приглашаю Лиду в ресторан вечером тридцатого декабря, после целого дня приключений в Диснейленде.
