– Да, но это было давно... Семь лет почти прошло. Ладно, я пойду...
Я прощаюсь и собираюсь было развернуться и уйти, как вдруг замечаю на краю хозяйского стола роскошный мужской перстень, принадлежащий Артему... Видимо, он снял его, чтобы размять пальцы, а потом забыл о нем...
Я мельком смотрю на мужчину: он повернулся куда-то в сторону. Тогда я протягиваю руку и быстро сгребаю перстень в кулак, чтобы еще через минуту, выходя из дома, засунуть его в сумку своей названной сестрицы.
28. АРТЕМ. 27 глава
Когда Злата Карельская выходит из моего кабинета, я сажусь – нет, падаю! – в кресло, чувствуя, что ноги меня совершенно не держат.
Руки сами собой тянутся к копии ее паспорта, сделанной пару недель назад для заключения договора... До этого я и не смотрел ее – доверил все своему юристу, сам только подпись поставил...
Но теперь мне важно увидеть: что же там написано?!
Итак – Злата Ивановна Карельская, дата рождения – восемнадцатое июля одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года, место рождения – город Руза, Московская область... Ого! Она действительно из того самого маленького города, где мы с отцом несколько лет назад жили целых десять месяцев – я учился управлять местным филиалом компании, чтобы набить руку, – и где случилась моя первая и последняя настоящая влюбленность... неужели Злата – это и есть она, моя потерянная много лет назад Аня?!
Другое имя меня не пугает – я ведь и сам назвался тогда Тимуром, – а в остальном все совпадает в точности: город ее рождения, ее примерный возраст, а главное – факты, которые она назвала мне...
Ей сказали, что ее дочь умерла, при этом она ее никогда не видела.
А мне, наоборот, сказали, что мать моей дочери умерла.
Возможно ли, что все это провернул мой отец?!
Но тогда... кто же лежит в могиле под именем Кавальсицкой Анны Николаевны, которую он показал мне?!
Первая мысль – позвонить ему и спросить напрямую, но я прекрасно понимаю, что о таком нужно говорить лично, с глазу на глаз, а это невозможно: я нахожусь в Москве, а мой отец – в Дубае.
И если честно, не факт, что он вообще согласится со мной разговаривать: он всегда давал мне понять, что эта тема ему неприятна.
Может, потому и неприятна, что он много лет мне врал?!
А я-то, дурак наивный, всегда думал, что он просто не хочет, чтобы имя его любимого сына и наследника как-то связывали с бедной, почти деревенской девушкой, которая от него забеременела и родила.
Репутация, имя, все дела...
Но все, видимо, не так-то просто.
Вторая мысль – написать самой Злате и попросить ее рассказать, чем она занималась на день города в августе две тысячи шестнадцатого года.
Но таким образом я могу поставить ее в неловкое положение. Вдруг она решит, что я ненормальный, уволится и не даст мне и шанса узнать правду?!
В итоге, ко мне приходит третья мысль: самая безумная и даже, наверное, ненормальная, но я от нее не отказываюсь, и с наступлением темноты, убедившись, что все домашние крепко спят, спускаюсь в гараж, убираю в багажник лопату, завожу автомобиль и... еду на кладбище, к той самой могиле, где, по словам моего отца, похоронена мать моей Дарины.
Несмотря на то, что на дворе темная зимняя ночь, а сам я очень редко бываю на кладбище, нужную мне могилу я нахожу довольно быстро: на ней возвышается большой памятник из черного мрамора, а вокруг участка – изящная витая ограда. Я понимаю, что копать могилу – неуважение по отношению к умершему, кто бы это ни был, но выбора у меня нет...
