Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера - страница 12

Но папа не питал иллюзий в отношении религиозных воззрений самого Муссолини. Отца итальянского фашизма ни разу не видели на воскресной службе, не говоря уже о причастии или соблюдении других церковных обрядов. И хотя это, судя по всему, не вызывало у папы особого беспокойства, в последние годы его тревожило растущее высокомерие Муссолини. Казалось, дуче все больше считает себя своего рода божеством, полагая, что роль церкви – служить его интересам. Больше всего папу настораживал тот энтузиазм, с которым Муссолини отнесся к Гитлеру – человеку, которого Пий XI считал пророком языческой религии крови и земли.

Таким образом, между папой и дуче неминуемо должны были возникнуть разногласия. И хотя, как сообщал в Берлин немецкий посол в июле 1937 г., кардинал Пачелли делал все возможное, чтобы обуздать порывы Пия XI, он «не сумел убедить стареющего, упрямого и вспыльчивого папу проявлять больше осторожности и сдержанности в своих речах». Год спустя, когда Муссолини обнародовал свою новую «расовую» политику, папа отступил от заготовленного текста на очередной аудиенции и спросил, почему Муссолини считает необходимым подражать нацистам. Это замечание привело в ярость ранимого итальянского диктатора[26].

В декабре 1938 г. посол дуче в Ватикане сообщал, что недавно возникшие разногласия с фашистским режимом вызывают у папы депрессию и гнев. Говоря о Муссолини с ближайшими прелатами, понтифик часто давал волю гневу. Посол вспоминал: «Папа грозился, что перед смертью сделает что-то такое, что Италия запомнит надолго». Возможно, предполагал он, папа выпустит «энциклику против фашизма – может быть, даже официальное осуждение фашизма»[27].

В начале января 1939 г. посол получил подтверждение, что папа вот-вот выпустит энциклику, осуждающую расизм. Он обратился к кардиналу Пачелли и его заместителю, чтобы выяснить, правдивы ли подобные предположения. Они отрицали это, но дипломата не убедили их слова. «Пока ситуация не прояснилась, я не исключаю, что документ, осуждающий тоталитарные государства, действительно готовится», – писал он[28].

Папа был болен и страдал от депрессии, а вот Муссолини в это время чувствовал себя очень неплохо. Итальянский диктатор вернулся 5 января к делам после двухнедельного отпуска и, как был в лыжном костюме, в середине дня встретился с американским послом Уильямом Филлипсом в своем просторном, похожем на пещеру кабинете в палаццо Венеция – дворце XV в. Это помещение (названное Залом карты мира – когда-то одну из его стен украшала гигантская мозаичная карта) имело 18 м в длину и 15 м в ширину, потолок, украшенный фресками, высотой 12 м и мраморный пол, затейливо инкрустированный геометрическими орнаментами и другими изображениями.

На протяжении всей встречи Галеаццо Чиано, 35-летний зять Муссолини и его министр иностранных дел, безмолвно стоял рядом с диктатором. Филлипсу он показался кем-то вроде «отлично вымуштрованного лакея»[29]. Сын одного из министров фашистского правительства раннего периода, он в 1930 г. женился на любимом отпрыске Муссолини – его своевольной дочери Эдде.

Поначалу трудно было относиться к Чиано серьезно. Многие считали его просто избалованным сынком фашистского аристократического семейства, мужем дочери дуче, ограждаемым от всех тягот жизни. Когда Филлипс впервые увидел Чиано (вскоре после того, как тот стал министром иностранных дел), этот молодой аристократ не произвел на него особого впечатления. Дипломат сообщил тогда президенту Рузвельту, что Чиано свободно говорит по-английски и отличается несомненной обходительностью, однако этот пухлый тип с пушком на щеках выглядит «по-мальчишески, просто до изумления», а его набриолиненная шевелюра «зализана назад в типично итальянской манере». Более того, казалось, его больше интересует преследование женщин в гольф-клубе, чем серьезные дела