Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера - страница 34

Лично наблюдавшие за новым папой видели в нем необычное сочетание: это был аскет, который поглощен международными новостями и ежедневно засиживается за работой далеко за полночь, но при этом в приватной обстановке своей спальни радуется, когда ему на плечо вспархивает канарейка. Этот человек чувствовал себя неуютно в присутствии толпы, однако, судя по всему, никогда не уставал обращаться к толпам с тщательно подготовленными речами по едва ли не всем мыслимым предметам. Он никогда не пропускал часовую прогулку по Ватиканским садам, но редко отрывал взгляд от бумаг, чтобы полюбоваться окружающими видами. Этот человек, чью природную отстраненность многие принимали за холодность, умел быть и весьма обаятельным. Мягкий и застенчивый по темпераменту, Пий XII при этом явно упивался величием своей должности и был полон готовности играть роль Господнего посланца мира на земле[110].

Теперь в Риме было два человека, возвышавшихся над всеми прочими, два человека, на которых итальянцы взирали с почтительным обожанием. Несмотря на предчувствия войны, сомнения насчет союза с Германией и вопросы о кампании против итальянских евреев (которая казалась неизбежной), популярность Муссолини, судя по всему, не пострадала. В конце мая посол Филлипс докладывал Рузвельту, что дуче продолжает воодушевлять толпы. Отрывистую речь диктатора, как и прежде, перемежали емкие энергичные фразы, военные метафоры и обращения к теме веры и жертвенности. Филлипс предупреждал Рузвельта: нет никакой надежды, что итальянцы пойдут против своего диктатора[111].

Несмотря на заверения Гитлера, Пий XII все больше беспокоился, что требование Германии к Польше вернуть Данциг может стать поводом к войне. В Данциге проживало около 400 000 человек, подавляющее большинство – этнические немцы. По условиям Версальского договора в результате Первой мировой войны Западная Пруссия (регион Германии, находящийся у ее восточных границ) отходила к Польше – государству, которое тогда как раз было воссоздано. Восточная Пруссия, еще один регион Германии, оказывалась отрезанной от остальной страны. Портовый город Данциг, расположенный на балтийском побережье Западной Пруссии, получил особый статус под защитой Лиги Наций, но сохранил тесные связи с Польшей. Утрата Данцига и Западной Пруссии привела к подъему волны националистической обиды в Германии. Теперь же, после того как рейх поглотил Австрию и Судетскую область, складывалось впечатление, что Германия готовится вернуть себе этот регион.

Чиано и Риббентроп встретились 22 мая 1939 г. в Берлине, где в ходе запечатленной на многочисленных фотографиях церемонии подписали Стальной пакт и тем самым официально заключили союз между Италией и Германией. Это побудило папу написать личное послание дуче с горячим пожеланием, чтобы тот «употребил свое огромное влияние на канцлера Гитлера и на германское правительство и добился мирного решения данцигского вопроса»[112].

После подписания Стального пакта, Берлин, 22 мая 1939 г. Слева направо в первом ряду: Бернардо Аттолико, Герман Геринг, Адольф Гитлер, Галеаццо Чиано, Иоахим фон Риббентроп

Между тем дуче направил Гитлеру куда менее пацифистское послание: «Война между плутократическими, а следовательно, своекорыстными консервативными странами и бедными густонаселенными странами неизбежна»[113].

Папа узнал о мрачном предсказании Муссолини после того, как снова отправил своего посланца-иезуита к диктатору, чтобы убедить последнего сделать все возможное для предотвращения войны. Такки Вентури встретился с Муссолини в палаццо Венеция через две недели после подписания Стального пакта. На другой день он послал папе отчет: Муссолини выслушал переданную ему мольбу папы «с ледяной холодностью, не произнося ни слова». Поведение диктатора привело иезуита в замешательство. Визитер спросил: