– Зачем вам это?
– Что?
– Наша дружба с Алисой? – я нахожусь в смятении.
– Ты мне нравишься, Яночка. Я не давлю, понимаю, что беременность накладывает ответственность. Но ты скоро родишь, и мы сможем быть вместе.
– Но, Тим не ваш.
– Чужих детей не бывает. Ты девушка, о которой я хочу заботиться и любить.
– Михаил, – ком встаёт в горле.
– Не торопись, я подожду и дам тебе время, – он берет мою руку и нежно сжимает её.
Но я ничего не чувствую. Внутри пустота. Я не смогу быть с Михаилом Юрьевичем. Андрей меня сломал. И Юлия Андреевна дала понять, что этого не допустит.
Дальше мы едем в тишине, в салоне играет тихая музыка. А я приняла решение. Чтобы не создавать себе и боссу проблем, как только рожу Тима, уволюсь и уеду из города. Мама сдержит свои угрозы, она меня выгонет, в этом я не сомневаюсь. Ей наплевать на судьбу родного внука и дочери. Я виновата только в том, что похожа на отца.
Осталось найти жилье. Я справлюсь.
На протяжении двух месяцев я старалась избегать Михаила Юрьевича. Хотя, это было сложно. Мы работаем в одном здании. Попросила его дать мне время до родов и не оказывать знаки внимания. Он сдержал свое обещание. Правда, в дни зарплаты на мой счёт приходила сумма больше обещанного.
С мамой было очень сложно. Она с каждым днем выживала меня из квартиры. Давила, пыталась сломить меня.
– Напиши отказ в роддоме, оставь его там. Не порть себе жизнь и возвращайся домой. Тебе двадцать три, ещё пятерых успеешь родить. Но только в законном браке. – настаивала она.
– Янка, будь умнее, не плоди нищету. Что ты дашь своему ребенку? Я помогать не буду. Ни копейки не дам. Кто тебя будет кормить? На работу не выйти, на что ты будешь жить? Кто сидеть с ним будет? Дурища. Где его отец?
Я слушала её и молчала. У меня внутри бушевала буря. А ночью, закрывшись в своей комнате, я лила слезы в подушку. Мама говорила правильные вещи. Но это мой сын, и я его никогда не брошу.
Как и обещала Григорию Александровичу, на приём пришла к нему на сроке тридцать семь недель.
– Яна, парень подрос, все у вас идеально. Умница. Если роды не начнутся в сорок недель, приезжай сама.
Тимофей Андреевич Поляков родился на сроке, тридцать девять недель и пять дней, три килограмма четыреста двадцать грамм, пятьдесят два сантиметра. Роды продлились двенадцать часов, но я справилась. Сейчас я самая счастливая женщина на свете. У меня на руках моё сокровище, голубоглазый мальчик.
Я не могла насмотреться на сына. Он был такой красивый, я целовала его маленькие пальчики и вдыхала аромат его волос. Тим сейчас такой беззащитный, хочется защитить его от всего мира. Здесь, в центре, такие чуткие и внимательные люди. Медсестры приходили каждый час, проверяли нас и, если у меня что-то не получалось, приходили на помощь.
На следующее утро мне в палату принесли огромную корзину цветов. Карточку не смотрела, знаю от кого они. Михаил Юрьевич надеется на большее. Но я не смогу перешагнуть через себя. Я не люблю его. У нас большая разница в возрасте. Он замечательный мужчина, великолепный отец. Я не верю больше в любовь. У меня есть сын, и это мой смысл жизни. А делить Михаила с покойной женой, тещей и грудным ребёнком сложно. Юлия Андреевна дала понять, что не сдастся. Я должна встать на ноги и поднять сына.
С каждым днем мне становилось все страшнее и страшнее. Через два дня нас с сыном выписывают. Мне некуда идти с Тимом. Когда я собиралась в роддом, мама сказала:
