– Я не придираюсь. Любовница она и есть. Шлюха, – вдруг вырывается у меня зло.
– Фу, как грубо, – морщит носик Лиза. Она, как и моя мама, не любит крепких выражений. Только мама говорит, что русский мат – это словесный мусор. Не более чем выражение агрессии. Иначе у таких слов не было бы столько приличных синонимов. По этому поводу она постоянно спорит с одним профессором на своей кафедре. А мне нравится иногда ввернуть крепкое словцо. Я с ними в речи чувствую себя более мужественно. Не то мне станет казаться, что я домашний мальчик.
– Нормально, – отвечаю Лизе. Она между тем продолжает легонько мять мои причиндалы через ткань спортивных брюк, в которых я хожу дома. Под ними ещё боксеры, а мне хочется, чтобы эта ладошка с тонкими длинными пальцами, как бывало прежде, легла на мой член. Стоит Лизе это сделать, как у меня мгновенно начинается мощная эрекция. Обожаю смотреть, как её ладонь обматывает меня там и поблескивает золотом. Интересный контраст белого, желтого и розового цветов.
Но девушка моя руку убирает, едва ощутив, как там началось отвердевание. Я знаю, почему: она категорически против заниматься со мной сексом, когда мама дома. Говорит, что стесняется и не может при ней расслабиться. Что ж, я её понимаю. Вернее, обеих. Одна без мужа, и ей одиноко. Другая хочет стонать во весь голос, а Лиза в постели вообще огонь, но в присутствии первой этого себе позволить не может.
Ну, а я? Опять глубоко вздыхаю. Второй облом за десять минут. У меня что, в жизни началась черная полоса?
– Слушай, поговори с моим отцом? – вдруг предлагаю Лизе.
– Затем это? – удивляется она.
– Понимаешь, я тут звонил ему недавно. Секретарь сказала, он не желает со мной разговаривать.
– А со мной, думаешь, захочет?
– Конечно. Ты же их с мамой любимица, – отвечаю я. Это правда. Мы с Лизой знакомы уже три года, и с первого взгляда на неё родители меня «благословили» на отношения с этой девушкой, а может, и на брак. Только я никогда не думал о ней, как о своей невесте. Потому что мне не хочется себя ограничивать ей одной. Мне много кто нравится. Вернее, до вчерашнего дня я считал себя ловеласом. А теперь я кто? Презренный влюблённый в мажорку?
– Ну, я не знаю, – отвечает Лиза, пожимая плечами. Она в тонкой полупрозрачной кофточке, под которой виден белый кружевной лифчик. А если приподняться чуть выше, можно заметить её маленькие грудки с кнопочками сосков, уютно лежащих в поролоновых чашах. Я это видел раньше, но теперь даже не пытаюсь заглянуть. Вот дела… – Что я ему скажу?
– Что мне очень жаль, что я его люблю и хочу всё объяснить, – говорю я.
Лиза покусывает нижнюю губку, что у неё означает признак озадаченности.
– Хорошо, я попробую, – говорит она.
– Ты ж моя радость! – подпрыгиваю я и чмокаю её в щечку. – На, звони, – протягиваю ей свой старый смартфон.
– Ой, а где твой супер-пупер навороченный? – удивляется Лиза.
– Разбил из-за этой… кожаной козы, – отвечаю.
– Какой ещё козы, да притом кожаной?
– Максим, чтоб ей! Она же в косухе и штанах катается. Вся в кожу затянута. Шлюшка несчастная, – вырывается у меня.
– Хватит тебе, ты же не женоненавистник у меня, правда? – Лиза берет меня за руку и пристально смотрит в глаза.
– В индивидуальном порядке, – отвечаю я.
Девушка улыбается и начинает звонить. Я весь напрягаюсь. Что дальше-то?!
– Холдинг «Лайна», я вас слушаю, – слышу издалека голос Маргариты Петровны.
