– Милый, я вижу, что ты сегодня устал, – сказала Эли, остановив взгляд на мороженном. – Хотя и я тоже. Зато мы все уладили.
– Ты уладила, милая, ты, – сказал я, – я просто тебе подыгрывал.
– Мне кажется, что ты чему-то не рад. Чему?
– Этой новой славе, – честно ответил я, – она забираете тебя.
– Я от тебя никуда не денусь, неужели ты этого до сих пор не понял? – горячо спросила она. – С каждым днем я все больше теряю голову. Я уже просто боюсь потерять ее вообще.
– А я не боюсь. Потому, что …. – я не знал, как закончить.
– Значит, ты будешь следить за своей сестрой, и ставить ее на место. Правда?
– Правда. – Сказал я. – Хотя иногда я сам не нахожу это место, куда тебя поставить. Дорогая, да, спектакль под твоим руководством прошел сегодня на высшем уровне. Но ведь это навсегда. Мы сроднились навсегда, а не на месяц или год. Это быть любовником или женихом можно месяц, даже мужем и женой, а потом перестать. Быть братом и сестрой перестать нельзя.
– Я не пойму тебя, милый. Ты жалеешь?
– Нет, абсолютно. Просто я этого боюсь.
– Значит, ты не уверен в своих чувствах, – грустно сказала она.
– Уверен, но все-равно боюсь. Ты не понимаешь меня просто.
– Объясни мне, пожалуйста, – тихо попросила она.
– Например, завтра ты выйдешь замуж, и я потеряю свою любимую Эли, я просто тебя буду ревновать к мужу, семье. И мне некуда будет скрыться, потому что я твой брат.
– Дорогой, успокойся. Почему ты мне все-таки не веришь? Я никогда не выйду замуж. Ни за кого.
– Или я женюсь, – продолжал я, не услышав ее последнюю фразу, – что тогда?
– Ты не женишься. Я просто тебя никому не отдам. Я отдам все, что у меня есть, чтобы не отдать тебя.
– И что, мы так и будем всю жизнь разыгрывать спектакли? – угрюмо спросил я.
– Спектакль буду разыгрывать только я, то есть, продолжать это делать. Это моя участь, милый. Но я тебя никому не отдам. Пусть я разорвусь на две части, но одной из них всегда будешь ты. И ты это увидишь и в этом сам убедишься. И скоро.
– В смысле? – удивился я.
– В прямом. Придет свое время для всего. Не спеши сам и не торопи его. Милый, ты помнишь, как я в первый раз не могла закончить одну фразу, и даже обращалась к Луне за помощью? Посмотри на меня теперь. Я, не уставая, произношу ее вслух, или мысленно, или своими взглядами, движениями. И я просто влюбляюсь в нее.
– Конечно, помню, милая, – улыбнулся я, – а я тогда сказал сразу и вслух.
– Милый, ты – мужчина, а я – женщина. Если этого до сих пор не понял, надо сходить с тобой на пляж, или в бассейн.
Я рассмеялся. – Я не мог этого не понять там, на поляне, в *Милом уголке*. – Сказал я, и Эли потупила глаза.
– Кстати, ты нашел остров? – перевела она разговор на другую тему.
– Дорогая, я чуть живой, какой сегодня остров! Остров не улетит и не уплывет. Я все-равно его нам достану, хоть со дня моря. Только нам двоим. А что будет завтра? – вдруг спросил я.
– Ничего, – задумалась она, – просто выходной. Это на следующей неделе два вечера. И мы опять будем танцевать вдвоем …., – у нее даже закрылись глаза, а в голосе звучало какое-то блаженство. – А вообще я хочу ощутить во рту мое самое любимое блюдо.
– У тебя есть любимое блюдо? – удивился я, – я никогда не замечал. Какое, Эли?
