Души нет. Есть лишь сумма воспоминаний и знаний, накопленных за определенный промежуток времени, который просуществовал индивид.
Я бы с радостью тонул в этом бездонном омуте её зелёных глаз. Часами, днями, годами… Рядом с ней ничего не имело значения. Я ненавидел стрелки на своих часах. Это были самые прекрасные десять часов за очень долгое время. Их не портил даже тот унылый бред, что несли преподаватели абитуриентам, просто моя голова лежала на её коленях. Вечные звонки телефона оставались где-то там, за гранью восприятия. Плевать. Не сегодня. Не в этот день. Никто кроме неё. У меня всего десять часов. Слишком мало света во мраке моей жизни.
– Нам пора идти. – Тихо сказал я. Кто бы знал, чего мне стоило это произнести. Как вскрыть себя тупым кухонным ножом. По её глазам становиться понятно, что и она отгоняла от себя эти мысли.
Мысли о прощании и разлуке. Обнявшись, мы вышли из квартиры.
– Я вообще боюсь влюбляться, потом только страдаешь от этого.
– Нет, страдают люди, из-за привязанности к человеку.
– Меня дома ждут….
– Я тебя провожу.
У нее был сидящий на героине муж, который никакой проблемы своей наркозависимости не видел. Он вообще мало что видел, поэтому регулярно принимал жену то за футбольный мяч, то еще за какой-то предмет, который нужно бить ногами. Вместо того чтобы собрать вещички и подать на развод, она носилась с ним, как с тухлым яйцом. Потому что он без нее не выживет и нельзя бросать человека, которому и так плохо.
– Ты понимаешь, что он тебя убьет или заразит, а может, ты на пару с ним станешь колоться? – взволнованно спросил я
–– Это мой крест! – отвечала она, закатывая глаза. – Он на самом деле не такой, я же помню, какой он был до того, как….
– Этого человека больше нет, понимаешь? У него распад личности, он уже тащит из дома вещи и не интересуется ничем, кроме очередной дозы. Ты не сможешь ему помочь – это не в твоих силах. А вот угробить собственную жизнь ты вполне способна. Ломай свой синдром зависимости и уходи. Лучше одна загубленная жизнь, чем две.
Иногда мне кажется, что впереди, в будущем, царит одна сплошная неопределенность. Когда я понимаю, сколько всего мне нужно для того, чтобы достигнуть того статуса, который позволит мне заниматься любимым делом, мне становится страшно. Меня тошнит, знобит, я ненавижу того, кто возложил на меня эту чудовищную ответственность, ненавижу акт творения, возложивший венец на мою голову. Этот страх выедает изнутри и не дает двигаться дальше. И чем дольше о нем думаешь, тем большую власть над тобой он приобретает.
Однако я чувствую, что просто его игнорировать – это не дело. И если я не пойму, что мне нужно сделать, то в какой-то момент, возможно очень скоро, он заставит меня отказаться как от ответственности за существование, так и от самого существования.
Ведь размазывающийся потолок перед глазами и вечное небытие – это так соблазнительно. Манит, зовет к себе, как теплая кровать, приглашает завернуться в теплое одеяло, не спеша потянуться, свернуться калачиком и заснуть. Навсегда.
Заскочив в небольшую забегаловку, чтобы перекусить, я вдруг увидел знакомое лицо.
Вечно улыбчивый, добрый парнишка с моего класса, уже порядком потрепанный жизнью, пил кофе в углу зала. Спешить мне было некуда, поэтому я, взяв поднос с заказанной едой, подошел к нему. Он, подняв глаза, обрадовано воскликнул:
– Неужели ты? Пять лет с последней встречи. Садись скорее!
