– Да, я буду чай с жасмином.
Теперь он начинал мне нравиться. Без шапки его лицо казалось взрослее; на бледном фоне кожи глаза становились цвета горького шоколада; а приятная улыбка сверкала белизной. Открывая второй экземпляр меню, он с удивлением насупился.
– И всё?
– Много чаю! – добавила я.
– Ты не любишь сладкое?
– Нет, это сладкое не любит меня.
Он снова обнажил белые зубы.
– Бережёшь фигуру?
«Скорее твой кошелёк» – подумала я про себя, миленько улыбаясь.
– Да приходится, раз фигура сама о себе не заботится.
– Ладно, как знаешь.
Улыбнувшись, Илья подозвал проходящего официанта и сделал заказ. Когда его принесли, у Ильи зазвонил телефон.
– Это с работы. Я отлучусь на минутку. Извини!
Я налила горячий напиток в чашку и, делая маленькие глотки, спокойно огляделась по сторонам. Блуждающий взгляд упал на светловолосую девушку в фиалковом платье, сидящую в профиль за столиком у окна. Её спина, точно натянутая струна гитары, была открыта до поясницы, ненавязчиво обнажая ягодичный разрез. Я наблюдала, как она томно выпячивает губы, затем окунает их в узкий бокал с шипучей смесью, а в то время крепкая мужская ладонь гладит девушку по вытянутой вперёд руке. Интересно, для кого она так старается?.. Я отхлебнула ещё немного чая и уставилась на кавалера манерной девицы. Им оказался Алекс!
Округляя глаза от удивления, я почувствовала, как вода попала не в то горло. Приступ безудержного кашля распирал меня изнутри. На глазах появились слёзы, а в голове – нелепые фантазии, где я раздуваюсь во все стороны, как рыба-шар, а после ароматными брызгами чая лечу на физиономии ничего неподозревающих клиентов. Во избежание того я прикрыла рот салфеткой, еле сдерживая порывающийся наружу выдох.
– И всё-таки я взял тебе пирожное, – возвращаясь с тарелкой в руках, сказал Илья.
Увидев моё закрытое лицо и мокрые глаза, Илья заимел испуганный вид.
– Тебе плохо?
Не в силах больше держать в себе порыв, я громко закашлялась, и все занятые столики обратились взорами ко мне. Алекс ухмыльнулся, узнав в лице непристойного перхуна свою рыжеволосую партнершу по танцам и сказав что-то белокурой спутнице, бесцеремонно подошёл к нам. Я продолжала кашлять, как пациент туберкулезного отделения, стараясь продышаться, свистя и булькая чем-то в горле. Алекс постучал по моей спине и надменно оскалился.
– Девушка, как же вы так? Надо быть осторожнее, когда вкушаешь пищу. И не только…
Понижая интонацию, он оглядел перепуганного Илью, который рядом с Алексом выглядел лузером-восьмиклассником.
– Мы разберемся… как-нибудь. Спасибо.
Мой голос звучал на два тона ниже, как у заправского мужика. А в голове крутился только один вопрос: ну почему я всегда попадаю впросак!? Алекс вернулся к себе за столик и как ни в чем не бывало продолжил полировать руку расфуфыренной девушке.
– Всё нормально? – спросил Илья. – Как ты умудрилась?
Что-что, а сочинять на ходу я умела!
– Не волнуйся, – все ещё не своим голосом прохрипела я. – На экране увидела козла… Очень большого и рогатого.
Илья обернулся назад, где на стене висела плазма, транслирующая беззвучные клипы на музыкальном канале, и в недоумении пожал плечами.
– Пойдём отсюда, – сказала я. – Мне больше не хочется чаю.
Я испытывала некую симпатию к Илье, но его бездействие в критической ситуации настораживало. И почему он не влез, когда другой стукнул меня по спине?! Мог бы на крайний случай возразить: не твоё, мол, дело. Да и Алекс хорош! Всегда всё портит. Наверняка, он заметил гулливерские ботинки… а теперь ещё и шапку, которую Илья прилежно натягивает на голову, поправляя, чтоб ровно сидела, будто это в корне поменяет дело (я отвернула лицо в сторону). Ой, мамочки… Как бы превратиться в невидимку?
