– Сойдет! – радостно ответила Амелия и направилась к дверям, но не дошла, потому что была сбита с ног высоким тощим человеком в лохмотьях, выскочившим из переулка. Сбив девушку, он продолжал бежать, но почти сразу оказался в тупике. Площадь с каруселью была полукругом огорожена магазинами, возле одного из них стояла пустая телега. Человек обежал телегу и заметался, а из того же переулка выскочила невысокая девушка, одетая во все белое, с обнаженным мечом в руках, и бросилась к нему. Увидев ее, оборванец прижался спиной к стене, пошарил за пазухой и, вытащив какой-то предмет, швырнул его перед собой. Площадь заполнилась дымом. Толпа с визгом бросилась прочь, а Таэнн сумел одной рукой прижать всех троих своих спутников к какому-то углу, почему-то показавшемуся ему безопасным, а другой рукой вытащить меч.
Дым быстро рассеялся, и стало видно, что на девушку в белом наступают четыре огромные твари, напоминающие помесь кошки, паука и крокодила.
– Визиги! – прошептала Доминга, – И такие большие! Я и не знала, что они еще остались!
Девушка вскочила на телегу и повернулась, поводя клинком, к тварям.
И тут к ней на помощь пришел парень. Во всем черном, напоминающий летящую тень, он выскочил откуда-то из толпы, прижавшейся сейчас к стенам домов, в три прыжка преодолел чистое пространство до телеги, вскочил на нее и встал с девушкой спина к спине. То, что произошло дальше, невозможно описать. Не было вспышек света, звуков или чего-либо в этом роде, но они вдруг оказались единым целым. Это было невероятно, но это было. Она едва доходила ему до плеча, он был в полтора раза шире нее, но они органично слились. Они были единым странным существом с двумя лицами, четырьмя руками и одним сердцем.
И они светились. Она сияла белым. Он – каким невозможным это ни кажется – светился черным. И эти два цвета не давали серого – они смешивались, даже нет, они изначально были единым целым – это был удивительный свет. Два клинка с разных сторон – узкий сияющий белым бастард и огромный черный фламберг, запели в воздухе, начертили смертоносный узор, и вот уже от четырех визиг остались лишь ошметки кожи на брусчатке. Светотень – а никто уже не сомневался, что это именно они – спрыгнули с телеги, поражая случайных зрителей легкостью и изяществом движений, подошли к сжавшемуся у стены человеку в лохмотьях и взяли его за горло, легко подняв над землей. В этот момент к ним подбежали хоббиты в форме.
– Вот, – сказали Светотень. Голос у них тоже оказался удивительный – высокий и низкий, мужской и женский одновременно, – Это вор. И злой колдун. Хотя бездарный. Заберите его.
Хоббиты бодро заломили человеку в лохмотьях руки и куда-то увели, сопровождая пинками. А Светотень свернули в переулок, из которого вышли, и не торопясь, удалились.
Доминга высвободилась из-под руки Таэнна, все это время не слишком удачно давившей ей на горло, и обнаружила, что элф стоит, застыв с мечом в руке, и с раскрытым ртом смотрит вслед уходящим Светотени. Если учесть, что он единственный из приключенцев знал до этого, что собой представляет Светотень, то такая реакция была, по меньшей мере, странной.
– Таэнн! – помахала ладонью у элфа перед глазами тоже выбравшаяся из-под его руки Амелия, – Таэнн, ты чего?
– Это он! – прошептал элф, по-прежнему держа левую руку прижатой к стене, хотя она уже никого не держала, так как Эду Ноппину была выше головы.
