Ключи от «фазенды» мне вручили в городской управе.
Комендант военного городка тут же напомнил, что служебную квартиру нужно срочно сдавать для косметического ремонта. Её уже распределили кому-то из молодых офицеров.
С переездом в Слободу проблем не будет, друзья обещали помочь…
Ну, хватит загорать. Пора выдвигаться в район «передислокации».
Вот и очередной автобус прибыл.
Достаю из кармана куртки головной убор, поправляю кокарду и заученным движением надеваю, слегка переместив на правый висок.
Дома примерял штатский костюм. Расстроился. Обнаружил, что выгляжу в нём не совсем цивильно. Отвык боец от гражданской одежды.
В зеркале, запылившемся за период отсутствия хозяев, разглядел свою шевелюру. Она у меня густая – каштановая. А тут вдруг засеребрилась. Выходит седина, взлелеянная служебными и личными переживаниями, ждать себя не заставляет. Приходит незаметно и покрывает голову словно саваном, пока хозяин борется с житейским негативом.
В моей жизни наступают перемены. Только мрачно от них на душе. Пробовал «перезагрузиться». Начал с внешнего вида. С утра, поборов душевное сопротивление, заглянул к «тупейному художнику», и тот «изобразил» из меня первогодка, с причёской наголо.
Ей-богу, лет на десять помолодел!
Из автобуса вышли пассажиры.
Двое молодых парней, лет восемнадцати, в кожаных куртках. В армии, скорее всего, не служили. Род занятий определить невозможно. «Братки» из криминального сериала – независимые от окружающего мира. Осмотрелись, закурили и вальяжно проследовали мимо меня к Слободе.
Мужчина и женщина – пожилая пара, степенно вышли следом. Пощурились на солнышко, поухаживали друг за дружкой, поправили головные уборы, воротнички плащей и, поддерживая себя под руки, засеменили в ту же сторону. Но в отличие от парней, обратили на меня внимание. Мужчина глянул и с сочувствием оценил майора с костылём. Мне стало немного не по себе. Женщина же стрельнула в меня потускневшей синевой ещё жалостливее. Но это не обидно. Это женский удел – жалеть детей и немощных мужчин…
Третьим эшелоном проследовал я.
Колено ноет, но это уже привычная боль. Она не мешает касаться раненой ногой сырой земли и думать о моих женщинах.
Дочь Вероника часто звонит по сотовому телефону и справляется о здоровье. Обещает приехать на каникулы. Замуж вроде не собирается. О маме ничего не говорит, а я спросить стесняюсь…
Короче, связи с супругой нет. Причина этому – моя служба в армии, которая сотворила из здорового мужика, первостатейного инвалида. Мы ссорились из-за моего статуса. Постоянные командировки в «горячие точки», порой до полугода, низкая зарплата и моё нежелание увольняться из армии. Это накопилось за двадцать лет совместной жизни и прорвалось истерикой терпеливой супруги в день, когда меня привезли в военный городок с переломанными костями.
Я любил и терпел обеих – и красавицу изменщицу жену, и строгую, но верную армию. И обе корректно расстались со мной. Я теперь безработный инвалид, а они, …а они уже обходятся без меня!
«Отряд не заметил потери бойца!..» – ёрничая, подумал я про армию.
«И московский эскулап сыграл прощальное танго…» – это уже про Машу.
Впереди что-то происходит…
Я задумался, и из мрачного небытия меня вывело негромкое восклицание идущих впереди попутчиков.
Поднимаю взгляд и вижу, что парни в кожанках находятся рядом с пожилой парой и что-то у них просят… или отнимают. Один держит в руке сумочку дамы и, похоже, изучает её содержимое. Второй бесцеремонно обследует внутренние карманы плаща и пиджака мужчины. Старики возражают. Однако их призывы к совести вызывают у наглецов лишь ухмылки с оскорбительными советами оппонентам «заткнуться».
