Марина купила билет на романтическую комедию, о которой слышала в первый раз, но которую очень расхваливала кассирша. Наверное никто не смотрит, подумала девушка, расплачиваясь за ведерко попкорна и стакан газировки.
Она села на мягкий диванчик, ожидая начала сеанса, непроизвольно приступая к поеданию карамельного попкорна. Чем больше сахара попадало ей в рот, тем расслабленнее себя она чувствовала. Марина была в обществе, окруженная людьми, которые пусть и залипали в телефонах или разговаривали между собой, не обращая внимания на одинокую девушку, но она чувствовала себя в безопасности, как будто контроллер зала не пропустит за ней вслед безбилетную сущность.
Сеанс начался, и девушка уселась в кресле, ставя себе на колени полупустое ведерко. Фильм начался, и Марина продолжила хрустеть попкорном. Она смотрела на то, как разведенная медсестра находит новую любовь в лице пациента, и вытирала слезы от тоски по отношениям. У нее так давно не было парня, что она забыла каково это – любить и быть любимой.
Девушка сделала глоток газировки и чуть не подавилась; она почувствовала, как кто-то резко схватил ее за грудь. Она обернулась назад, собираясь накричать на похотливого незнакомца, но к ее удивлению, задний ряд был пустой.
– О..! – Марина поерзала на своем кресле, пытаясь понять, что произошло.
Девушка закусила губу, хватаясь за подлокотники, когда почувствовала, как что-то холодное сжимает ее соски. На ней не было ничего, кроме платья, и сиденья перед ней и сзади были все также пустыми. Она не понимала, как это происходит, но совершенно точно кто-то игрался с ее сосками прямо в эту секунду, щекоча их и заставляя ее прыгать на месте, словно собаку в цирке.
Она попыталась встать, но когда она приподнялась, что-то невидимое толкнуло ее назад, с силой, которая потом образует на ней синяки. Марина чувствовала себя парализованной, пока ее соски выкручивали и щипали, при этом не касаясь ее платья. Мимо нее прошла контроллер, и она вжалась в кресло, пытаясь выглядеть нормально, что у нее плохо получалось, судя по подозрительному взгляду женщины на ее раскрасневшиеся щеки. Наверное она думает, что я наркоманка… Подумаешь, наркоманка или сумасшедшая – невелика разница…
Она ущипнула себя за бедро, пытаясь вернуться в реальность. Но то, что ее сейчас лапало что-то невидимое человеческому глазу и было реальностью, заставляющей ее вжаться в кресло. Она не хотела признаваться себе в том, что это ей было приятно, но прикосновения сущности сделали ее трусы отвратительно-липкими, заставляя Марину захотеть засунуть себя вместе с ними в стиральную машинку прямо сейчас.
Да сколько же у тебя рук? Подумала она, когда сквозь ее трусы, совершенно их не задевая, в ее киску скользнул палец – человеческий, который она чувствовала своей мокрой дыркой, но никак не могла вытащить его наружу, засунув свою руку в трусы и надеясь, что контроллер на нее не смотрит.
Она чувствовала, как скользит внутри ее тугой дырки палец, издавая хлюпающие звуки, которые, казалось, не слышит никто, кроме нее. Марина растеклась в кресле, позволяя себе слабость, за которую потом будет себя ненавидеть. Она совершенно расслабилась, пока уже три призрачных пальца сновали в ее пизде, выдрачивая из нее душу, а цепкие руки терзали ее сиськи.
– Девушка, с вами все хорошо? – контроллер подошла к ней, щурясь и пытаясь рассмотреть ее лицо в свете экрана.
