Хотя все баскетболисты высокие, но этот... он ещё и большой. Широкий.
Одна его ладонь, как две мои!
Такой и раздавить может, даже не заметив. Или ещё чего...
Я что, думаю о его телосложении?
Мое сердце птичкой бьется в грудной клетке, а дыхание с каждой секундой становится чаще. И это не от волнения.
Жар приливает к щекам, что в момент начинают яро гореть.
Бежать надо, бежать. Но тело, подпитываемое страхом, окаменело и отказывалось меня слушаться.
Как бы громко мозг не трубил о предстоящей опасности, я стояла неподвижной статуей.
Просто не могла понять, что здесь происходит.
– У тебя такая мягкая кожа, как шёлк, – сказал парень невнятным голосом и рукой провёл от талии до груди.
Тело задрожало от столь интимного прикосновения, мурашки табуном пробежали по тем участкам, где были его пальцы.
Ни один парень не касался меня.
Я этого не хотела, да и желающих особо не было.
Я всегда была незаметной девушкой.
Никто не хотел уложить меня в постель, да я и сама не стремилась скорее распрощаться со своей девственностью. Хотя мне уже стукнуло двадцать.
Но вот здесь я оторопела по-настоящему, от такого напора, что не укладывался в голове.
Вот это наглость! И главное от кого?
Может дверью ошибся, или не видит, что это всего лишь я. А не его суперсексуальная девушка.
Ехидный голосок нашептывал, что что-то здесь явно не так.
– Ты... ты... – задыхалась я в возмущении, не могла и слов подобрать. Что в таких ситуациях обычно говорят? – Отстань...
Трясусь рядом с ним, как осинка на сильном ветру, чувствую дикий запах алкоголя, что может опьянить даже меня.
Он вообще знает, что его девушка – моя подруга? И какого, спрашивается, черта он пристает к другим девушкам?
Почему его светло-карий взгляд становится все гуще и темнее с каждой секундой?
Почему он продолжает идти на меня до того момента, пока ноги не упираются о край постели?
И самый главный вопрос.
Почему я это все ему позволяю и ещё не подняла крик на всю квартиру, словно кто-то сдавил шею и не давал мне пискнуть.
Видимо, алкоголь так подействовал на меня, убив во мне всю гордость и чувство самосохранения.
– Ты можешь... у-уйти? – заикаюсь, но все же нахожу в себе силы смахнуть с себя огромную ручищу. – Или дай мне пройти. Филипп...
Пытаюсь отбежать к двери, но парень, словно предугадав мое движение, закрывает спасительный путь и только расплывается в ленивой улыбке, слегка поглаживает рукой у себя между ног.
О Боже... Этого просто не может быть.
Не понимаю, что вообще происходит!
Он под наркотой? Точно под ней!
Другого объяснения я найти не могу, он невменяем, раньше я таким его не видела.
Какого вообще фига его глаза так горят и алчно следят за каждым моим дерганым движением.
Направляется ко мне.
Складываю руки перед собой в оборонительной позиции, но он только грубо отбивает их в сторону.
Я отчетливо начинаю ощущать ползучий страх, который распространяется по венам, отдаваясь пульсацией во вспотевших висках.
Я не хочу быть изнасилованной на вечеринке обдолбаным парнем!
Мамочки, что же делать...
Это все какая-то ошибка, не может быть правдой. Почему он ведёт себя так, словно мы знакомы, и он хочет, хочет... Я не хочу думать о том, что у него на уме!
Филипп начинает хрипло посмеиваться, следя за мной прищуренным взглядом, как коршун за своей добычей. Это чертовски нервирует.
А я перебегаю кровать и спрыгиваю на другой стороне, желая таким образом дистанцироваться от назойливого парня, но он с легкостью, в два шага делает то же самое.
