– Очень приятно, – наконец ответил Матвей.
Маринка отнесла цветы на кухню, Матвей сел за стол. Он не был зажат, без проблем общался с гостями и с лёгкостью расположил их к себе. Не стеснялся шутить и высказывать своё мнение. Было в нем что–то притягательное. И меня это раздражало. В отличие от остальных, я не горела желанием разговаривать с Матвеем и старалась вообще не смотреть на него. Ведь знала, какой он на самом деле придурок. Таких я не переваривала. Слишком наглый, слишком нахальный.
Позже заиграла музыка и начались танцы. Мне оставалось лишь наблюдать за происходящим. Впрочем, как и Матвею. Он, как и я, сегодня не пил. Мы сидели за столом вдвоём. Практически друг напротив друга.
Пока парни дурачились, вместе с этим успевая раскуривать кальян, девчонки, смеясь, танцевали. Марина выделялась больше всех. Двигалась плавно и грациозно. И я абсолютно точно знала, что каждое ее движение посвящалось Матвею. Она неотрывно смотрела на него, играла с волосами и улыбалась. А он, усмехаясь, наблюдал за ней.
Когда Маринка попыталась вытащить Матвея из–за стола, он притянул ее к себе и с лёгкостью усадил на колени. А потом поцеловал, никого не стесняясь. Властно, не церемонясь. Подруга охотно отвечала на поцелуй, обвила руками шею Матвея и выгнула спину.
Кто–то присвистнул. Я поморщилась и встала из–за стола. Никогда не любила вечеринки – на них вечно творится не понятно что. Наверное, не мое это. А может быть, я какая–то странная и не умею веселиться.
Перекинувшись парой фраз с ребятами и отказавшись от кальяна, я вышла на балкон, чтобы немного отдохнуть от музыки и подышать свежим воздухом.
Половину балкона занимали какие–то коробки и старые вещи хозяев квартиры. Перешагнув через банку с краской, я открыла окно пошире и положила локти на подоконник. Прикрыв глаза, подставила лицо лёгкому, прохладному ветру, который принёс с собой звуки улицы – гул машин с дороги, чей–то еле слышный смех и стрекотание цикад. Хорошо здесь, но мое уединение не продлилось долго.
Дверь резко открылась, впуская на балкон громкую музыку и тут же отрезая ее. Я обернулась, увидев Матвея. Он невозмутимо встал рядом со мной, достал сигарету из пачки и прикурил.
Я напряглась. Чего он приперся сюда? Так хорошо стояла здесь одна. И, между прочим, дышала свежим воздухом, а не дымом. Но уходить не стану – не дождётся. Я сюда первая пришла.
– Можешь отойти? – не выдержала я, покосившись на него.
– С чего бы? Мне и тут неплохо, – отозвался Матвей, блуждая взглядом по тихому двору.
– Твой дым раздражает, – нахмурилась я.
– Дым? – удивился Ковалёв и всё–таки посмотрел на меня. Сколько же смеха было в его тёмных глазах! Целое море. Особенно, когда прозрачно–серые клубы дыма этот идиот выдохнул прямо в мое лицо. – Ты про этот дым?
Я отшатнулась, поморщившись.
– А бывает какой–то другой? – разозлённо буркнула я. – Дебил!
– Что ты сказала? – вкрадчиво переспросил он, будто не расслышав. Даже брови слегка нахмурил.
– Со слухом, как и с манерой водить, проблемки, – цокнула языком я, вскинув брови. – Беда, Матвей Ковалёв.
Он затянулся, стряхнул пепел с балкона и пронзил меня своим взглядом. К моему удивлению, не сердитым, а слегка удивлённым, задумчивым. Так смотрит кот на мышь, которая посмела залезть в его миску, вместо того, чтобы убегать.
– Язык у тебя паршивый, малышка, – покачал головой Матвей, усмехнувшись. – И характер – дерьмо. Наверное поэтому у тебя нет парня.
