Гладить кошку оказалось так чудесно! А держать в руках и подавно!
И такого удовольствия в своем мире я была лишена.
Правда, манипуляции, которые я провела я эфирами, породили во мне тяжелую, давящую усталость и головную боль. Все, чего мне хотелось – упасть куда-нибудь в кресло, и закрыть глаза. Видно, дар совсем перенапрягся от такого.
Но по мере того, как я гладила Дарси, усталость сошла на нет, и бодрость вернулась.
– Ты – мур, кожаная, – сделал вывод скоттиш и потерся вислоухой головой о мое плечо. – Ты очень даже мур! Телячьей голяшки б еще… Для полного счастья. Или говядины мраморной, к примеру. Впрочем, пойдет и осетрина горячего копчения.
Честно говоря, я и сама хотела есть. Ничего такого особенного – сгодился бы и пирожок с сосиской. Интересно, в этом мире есть сосиски?
Здесь нужно было все обыскать – может, найдется что-то съестное. Или деньги, на которые можно купить еду.
А ловко так тетя Порция забрала себе монету, которой расплатилась за крысиную отраву Вариен. Вторая, конечно, осталась, но нам-то с Дарси сейчас нужны любые деньги.
К тому же хорошо бы в самом деле найти какую-то документацию по магазину. И это фраза тети про мою пропавшую маму не дает покоя. Получается, «Удобрения и бытовые эликсиры» были ее детищем?
Тогда кому в итоге принадлежит заведение, Порции или все-таки мне?
Судя по тому, что касса, которую я выдвинула, была пуста, дела у магазина и впрямь шли не очень.
Что касается еды, то Дарси (и меня тоже) ждало разочарование: единственным съестным, что удалось отыскать, была одна несчастная луковица. Которая скоттиша, конечно, не прельстила.
Насчет документации тоже был полный облом: облезлый секретер, в котором она могла храниться, был заперт. А где найти от него ключ, я не знала.
– Сзади посмотри, – деловито посоветовал Дарси. – Ключ может висеть там. На гвоздике.
Когда я немного сдвинула комод, никакого гвоздя с ключом там не оказалось. Зато выпал засохший газетный листочек, пожелтевший от времени. Видимо, он давным-давно завалился за комод, да так там и остался.
Я взяла его в руки и ахнула.
«Парфюмерный дом «АРОМАГИЯ» Эвелины Лэверти приглашает за элитными духами! Госпожа Лэверти создаст личный запах персонально для вас! Приходите и окунитесь в чарующий мир ароматов!»
Объявление было написано красивым готическим шрифтом с замысловатыми завитушками и загогулинами. А еще там было два изображения: шикарный парфюмерный магазин с мраморными полами и хрустальными люстрами.
И сама госпожа Эвелина Лэверти – потрясающе красивая женщина с темными волосами и волшебными фиалковыми глазами.
И пусть у нее была другая прическа и одежда, я узнала б ее из тысячи… Нет, из миллиона!
Это была моя мать.
– Старая газета, – понюхав листок, сделал вывод Дарси. – Давно здесь валяется.
– Настолько давно, что роскошный парфюмерный дом моей матери успел превратиться вот в это, – пробормотала я, обводя рукой окружающую убогую обстановку. – В «Удобрения и бытовые эликсиры». Теперь понятно, что имела ввиду Порция, когда говорила про ее детище...
Я замолчала и тоже понюхала листок. И вдруг уловила запах.
Чуть слышный. Едва ощутимый.
Нежная, свежая и теплая композиция, в которой бергамот переплетался с цветочными нотами ландыша, сирени и лилии.
Любимые духи матери я узнала сразу. Этот запах навечно был в моем сердце.
Я должна узнать у тети Порции обстоятельства ее исчезновения.
