– Хозяину плохо, – снова повторил духовик, и с меня весь сон слетел.
Я быстро накинула халат, затянула его потуже, схватила медицинскую сумку и бросилась в соседнюю комнату. И не думала при этом ни об условиях пари, ни о том, что Стейн запретил мне входить в его комнату без разрешения, ни о возможных последствиях.
***
Из открытого окна тянуло сыростью. Огонек магической свечи отбрасывал на потолок длинные, похожие на чьи-то бестелесные фигуры тени. Стейн метался на постели, хрипел и махал руками, словно отбивался от нападающих, и с его губ слетали непонятные слова.
– Шадеш уганди… – Звучало в темноте спальни. – Ардвани мрео…
– Лорд Стейн!
Я попыталась зафиксировать руки пациента и удержать его на месте.
Рывок – и меня откинуло на пол.
– Шадеш! Уганди шадеш… – Повторил Стейн, а потом еще раз дернулся, со стоном ударил рукой по постели и на пару минут затих.
– Что ж вы такой буйный? – Сжимая родовой кулон, прошептала вслух и поднялась. Ребра прострелило болью, но я не обратила на нее внимания, и склонилась над неподвижно лежащим лордом.
Стейн снова дернулся, глухо застонал, его лицо побледнело и исказилось, как от сильнейшей боли, а губы стали совершенно белыми.
– Ох ты ж трубы-дымоходы! – Испуганно пролепетал Олли. – Совсем хозяину худо! А ты чего стоишь истуканом? Сделай что-нибудь, ты же сестра! – Крикнул он мне. – Не видишь, он умирает!
– Не кричи, мне нужно сосредоточиться, – не отрывая взгляда от пациента, сказала духовику и попыталась разглядеть арку силы.
Тонкая, бледно-желтая ниточка мерцала едва заметно, почти растворяясь в наливающемся темнотой магическом поле Стейна. Но ведь этого не может быть! Такое бывает только в одном случае – когда человек умирает.
– Лорд Стейн, вы меня слышите?
Я быстро достала из сумки экстракт арьяна, развела его в стакане с водой и, придерживая голову больного, попыталась влить раствор в приоткрытый рот.
Стейн снова дернулся.
– Тише, – шептала, удерживая пациента и вглядываясь в бледное лицо.
Настойка должна была подействовать через пару минут, но время шло, а Стейну не становилось лучше. Его сердце билось все медленнее, дыхание стало еле слышным, а кожа – еще более бледной и холодной.
– Ладно, попробуем по-другому.
Я быстро вскрыла ампулу с вирником, набрала стимулятор в шприц и ввела пациенту.
Никакой реакции. Давление понизилось до критического, пульс почти заглох, дыхание едва прослушивалось.
– Ой, беда… – заламывая руки, тоненько завывал Олли. – Бедный хозяин! Отравили! Убили, душегубы проклятые!
– Помолчи, пожалуйста, – оборвала я его, прислушиваясь к сердцебиению Стейна и пытаясь разобраться в причине приступа.
– А ты не командуй тут, – надулся духовик. – Не можешь хозяину помочь, так и скажи. Ох, бедный наш лорд, – снова затянул он заунывную песню. – Уже и нить силы истончилась, помрет скоро. Как пить дать помрет!
Я шептала заклинание, поддерживающее сердце, но понимала, что оно не помогает. Магия не впитывалась. Она проходила сквозь арку силы, словно вода сквозь сито, и исчезала, не давая нужного эффекта.
– Ну же, лорд Стейн, вы должны бороться!
Разумеется, никакого ответа не последовало. Стейн умирал. И ни одно из тех средств, что я использовала, ему не помогало— ни сильнейший экстракт арьяна, ни еще одна инъекция вирника, ни касильская настойка.
– Лорд Стейн, – позвала своего пациента, но тот так и не приходил в себя.
Его лицо казалось вырезанным из мрамора. Красивые мужественные черты на глазах менялись, застывая посмертной магической маской, арка силы истончилась настолько, что почти полностью растворилась в темноте, и мне стало страшно.
