Ой, я не хотела его котом называть. Честное слово, само как-то вылетело.
– С ума сошла, что ли? Нашли общий язык? Я в ваши игры играть не собираюсь. И врать не люблю. Сама с ней разбирайся, тем более вон как подружились.
Не пойму, он мать свою ревнует, что ли?
– Мы просто с ней шторы выбирали. К тебе это не имеет никакого отношения.
– И как? Ничего не получилось, и вы подумали, а не поехать ли нам к Мирону, пока его дома нет? Знаешь, Мамаева, я к тебе домой не суюсь, и ты ко мне не суйся. У меня здесь не проходной двор, чтобы каждого беженца супом кормить.
Слушайте, обидно.
Даже очень.
Чего он так разговаривает?
– Знаешь, я бы могла тебе сейчас так ответить, что у тебя уши отпали бы. Но я промолчу. Не хочу язвой быть, как некоторые. Поэтому слушай внимательно. Меня сюда затащили. Не скрою, было интересно посмотреть на то, как ты живешь, но поверь, я бы и без этой информации продолжила бы жить долго и счастливо. А затащили ради того, чтобы я мнение о тебе изменила. Мама твоя надеялась, что, не увидев склепа с паутиной, я все-таки решу, что ты нормальный парень. Человек, в конце концов. И знаешь, у нее почти получилось. На секунду я так подумала, а потом ты вернулся и начал орать. Кстати, я понимаю, почему ты злишься. Самой бы такое не понравилось. Но я извинилась. Почти сразу же извинилась, но ты даже внимания не обратил.
– Теперь я должен тебя чаем напоить? Офигеть. Наглость у Мамаевых в крови, что ли?
– Нет. Поить меня ничем не надо. Я уже уходить собираюсь. Но извинения ты принять должен, если не хочешь, чтобы нас опять так же лбами столкнули.
– Хорошо. Принял. Надеюсь, больше тебя не увижу.
Ну, какой жест. Я оценила.
Небось, он даже язык себе откусил, когда говорил.
– Да мне все равно, если честно. Главное, чтобы мама твоя поверила. Поэтому и советую убедить ее в том, что мы уладили между собой конфликт, тогда она успокоится и будет со спокойной душой блинами тебя кормить.
Эх, почему его умным все считают? Он даже элементарного понять не может. Или на принцип идет? Ему же хуже.
– Ну, удачи, Корнеев. Не подведи. Больше улыбайся, она точно поверит.
Осторожно так, на цыпочках, пошла в сторону двери. Промелькнула мысль водички попросить, после пламенной речи во рту как в пустыне, но рисковать не стала. Уж лучше умереть от обезвоживания, чем к Корнееву с просьбой обратиться. Зверь – человек. Надо спор отменять, пока еще жива.
– А ты куда собралась? – слышу знакомый рык за спиной, а затем и парень передо мной появляется. Ой, слишком близко встал. – Я один отдуваться должен? Раз такая актриса, то ты этим и займешься. Убедишь мать отстать, а потом можешь катиться на все четыре стороны.
Эй, мы так не договаривались!
– Корнеев, ты издеваешься? Сам же видишь, мы в одной комнате вместе находиться не можем, сразу скандал начинается. Ты орешь, а я защищаюсь. Кто поверит? По отдельности надо о дружбе петь.
– Не беси, тогда и орать не буду.
Ой, какие мы важные. Бесить его нельзя. А ничего, что я даже не начинала еще?
– Вот опять! Вдвоем – не сможем. У тебя с нервами проблемы. Слово скажу, взорвешься.
– Не взорвусь.
– Уверен? На все сто процентов? Просто, знаешь, я еще пожить хочу. Столько всего в мире, жалко будет не увидеть из-за тебя.
– Начинаешь бесить.
О чем и говорю. Не сдержится и спалит всю контору.
Уже рот открыла, чтобы высказать все то, что о нем думаю, но, услышав за дверью голос Корнеевой, замолчала.
