Чёрт, я становлюсь зависимой от этих встреч!
Что буду делать, когда марафон закончится? Ведь наши отношения уже никогда не вернутся на прежнюю стадию, когда можно будет просто сидеть на кухне и пить вино, обсасывая косточки общим знакомым и ругая бывших… Может быть, зря мы затеяли этот секс по-дружески?
Но на выходе из кафе Кузя обнял меня за плечи и чмокнул в висок. Сердце застучало так сильно, что стало страшно — вдруг выскочит. И я поняла одну вещь — у нас с ним ничего не изменилось. Просто добавился общий интерес: как сделать друг другу хорошо.
Мы прошли через подворотню во внутренний двор, и Кузя открыл картой кодовый замок железной двери. Подтолкнул меня внутрь, на слабо освещённую лестницу, и шепнул:
— Теперь соблюдаем тишину, а то меня уволят, если узнают!
— Может, не надо? — засомневалась я в порыве благородной любви к ближнему. — Рисковать работой из-за пари…
— Расслабься, Глинская! Рабочий день закончен, начальства нет в здании, а с охранником я договорюсь. И да, я знаю, где камеры! Гы-гы, это я их устанавливал!
Я шлепнула его по плечу. Камеры! Только камер и не хватало! Ославимся на весь Ютюб…
— Спокуха, мать, — Кузя взял меня за руку и потянул за собой на второй этаж. — Есть тут одно местечко, куда никто не ходит по ночам…
Мы проскользнули по коридору второго этажа мимо дверей и опен-спайсов, добрались до торца, где по моим расчётам должен был располагаться туалет, и Кузя, как заправский взломщик, открыл какой-то отмычкой неприметную дверцу в самом углу, втолкнул меня внутрь и закрылся вместе со мной, отрезав нас от источника света. В кромешной темноте я шепнула в панике:
— Кузя-а-а… Мы где?
— В подсобке, — раздался его тихий голос, и тут же руки скользнули по моей талии, ухватились за топ и стащили его. Возбуждение накрыло меня с головой сразу и бесповоротно, хотя какой-то частью мозга я пыталась думать — как мы потом найдём одежду, если тут так темно? Но, задавленная тактильными ощущениями и взрывом адреналина, эта часть мозга заткнулась практически мгновенно, а я отдалась целиком и полностью сексу наощупь. Жадные поцелуи ошеломили, как будто мы не занимались любовью только вчера. Жадные руки будто впервые открывали моё тело, лаская так, что хотелось стонать в голос. Шелест упаковки от презерватива слился воедино с шорохом падающих, как пирамида из домино, полотенец. Стоящий колом член уперся мне в живот, а сзади я почувствовала ещё что-то твёрдое и длинное, испугавшись в первый момент, что Кузя решил побаловать меня планом на троих, а потом поняла — это швабра!
Я никогда не думала, что в моей жизни будет опыт такого секса. Кузя прижал меня к стеллажу и подхватил под зад, приподнял, чтобы я ухватилась ногами за его талию, и вошёл махом и с размахом. А я, всегда обожавшая предварительные ласки, с восторгом приняла его член в себя, даже не задумываясь о том, что нас могут услышать, застукать, помешать насладиться этим неожиданным свиданием на работе…
Со звоном упало цинковое ведро, с грохотом полетели на пол задетые моим локтем куски чего-то твёрдого, стеллаж шатался, явно не прибитый к стене, но нам было всё равно. Мы с упоением любили друг друга, с исступлением и с жаром пылких любовников, не думая о позе и о том, как это могло бы выглядеть со стороны. И поцелуи превращались в покусывания, и ногти впивались в кожу до боли, которую мы тоже не чувствовали — мы были заняты делом. Оргазм был близок, но так хотелось прийти к нему вместе… И я держалась, испытующе впиваясь губами в губы Кузи: ты со мной, ты уже в дороге, ты скоро?
