Чувствую, как у меня начинают чесаться глаза из-за этих дурацких роз.
— Я как раз по этому поводу и пришел! — цедит он и в три больших шага сокращает расстояние, хватает за руку, не давая сбежать. — Извиниться хотел. Вон даже цветы принес.
— Морозов, кончай со своими несмешными шутками и отпусти меня немедленно! — глаза начинают слезиться.
— Ты что, плачешь? — удивлённо приподнимает брови. — Я тебя так сильно обидел? Я правда не хотел, это шутка была! — начинает оправдываться он. — В отместку за художества на моем лице. Знаешь, как долго я их оттирал?
Ещё немного и я точно его ударю. Все глаза наверняка уже опухли! Боже, ну какой он идиот! Стала бы я плакать из-за этого придурка!
— Морозов, убери эти идиотские цветы подальше! — кричу я, отчаянно пытаясь вырвать руку.
— Кравцова, да ты неадекватная что ли?! — орет он в ответ. — Я пришел извиниться, купил красивый букет, а ты нос воротишь! Так ещё и слезы из себя давишь! Слишком много о себе возомнила?
— Да выкинь ты эти цветы! У меня аллергия на розы! — чихаю, а потом снова и снова.
Антон несколько раз глупо моргает глазами, а потом, словно опомнившись, выкидывает букет подальше.
— Чего ж ты раньше не сказала, больная дура? — цокает он и куда-то тащит меня.
— Сам... — чихаю. — такой!
Морозов приводит меня к аптеке, находящейся недалеко от университета, говорит мне ждать рядом, а сам заходит внутрь.
К тому времени, как он выходит уже с таблетками, мое чихание немного утихает, глаза перестают слезиться так сильно, однако жутко опухают и чешутся.
— Держи, — протягивает мне таблетку и бутылку с водой. — Сказали, что должно помочь.
Быстро запиваю в надежде, что мне станет лучше. Потом мы в полной тишине возвращаемся на ту лавочку и просто сидим. Через пятнадцать минут, к счастью, мне становится полегче.
Меня удивило то, что Антон решил мне помочь, даже купил для меня лекарство. Обычно он бы просто посмеялся и ушел, оставив меня в таком состоянии.
Я бы даже не удивилась, если бы он у кого-то выведал о моей аллергии и специально принес розы смеха ради, но знаю, что никто, кроме меня и погибших родителей, о ней не в курсе.
Однако, видимо, даже у Морозова есть сердце, раз он не оставил меня в беде.
— Ты смешная такая с опухшими глазами, — улыбается он.
Если уж у него и есть сердце, то явно очень-очень маленькое, крохотное совсем. Настолько, что затерялось в этом огромном туловище.
— Чего ж фотографию не сделал? Выложил бы в интернет, — язвительно произношу я.
— Перестань, — закатывает глаза он. — Я собирался извиниться и купил для этого розы, которые нравятся всем девчонкам. Кто бы мог подумать, что у тебя на них аллергия!
— Явно не ты, ведь ты не умеешь этого делать.
Он убийственно смотрит на меня, словно зарежет прямо сейчас, а потом отдаст труп на съедение собакам. Но в следующий же миг лишь тяжело вздыхает.
— Цветочек, я просто хотел...
— Как-как ты меня назвал? — ошарашенно хлопаю глазами. — Цветочек?
Какого черта? Что за фигню вновь выдумал Морозов? Мне его шуточки уже поперек горла встали!
— Ну да, — пожимает плечами и улыбается. — Просто твое имя Виолетта, а это означает название красивых цветов. И ты сама, как красивый цветок.
Что не так с этим миром сегодня? Этот баран, больше года терроризирующий меня, назвал меня красивой?
С ним точно все нормально? Он явно что-то задумал!
— Морозов, прекращай, я на твои шуточки не поведусь, — цокаю я.
