– Дура, они же сразу подумают на меня! Что это я его убил!
– А это ты его убил? – снова сказал мой рот.
– Вера, – он взял меня за плечи, и я почувствовала, как сильно его пальцы впились в меня, он явно хотел причинить мне боль. – Ты чего несешь-то? Я никого не убивал! Ты слышишь, дура?! Я никого не убивал! Я вообще был дома!
И тут я вдруг поняла, чего он по-настоящему испугался. Ведь он в тот момент оказался в моей власти! Я могла уничтожить его, избавиться от него! Отомстить ему, наконец, за все те унижения, которым он подвергал меня последние годы, изменяя мне.
– Ну, не убивал и не убивал, – сказала я, чувствуя, как мой рот злорадно улыбается. Думаю, что в тот момент он как раз действовал в полном согласии с моей головой.
На улице потемнело, Седов машинально включил лампу. Большая, с блестящим, изумрудного цвета продолговатым плафоном, она как ни старалась, не могла добавить уюта в казенную холодноватую обстановку кабинета следователя следственного комитета.
Дело только открыто, а документов уже целая папка, и это самое начало! Можно себе представить, что будет дальше. Опросы свидетелей, результаты экспертиз, протоколы допросов…
Первым человеком, с которым Седову удалось побеседовать о жертве, была его жена, точнее – теперь уже вдова, Лариса. Задавая ей вопросы и не всегда получая ответ, Валерий предположил, что супруги жили каждый своей жизнью, хотя что-то все-таки удерживало их друг возле друга. Возможно, привычка, даже привязанность, но, скорее всего, устроенный быт, комфорт, теплая и уютная нора, куда каждый может возвратиться после пережитых страстей, чтобы прийти в себя, отдохнуть, а то и зализать раны, нанесенные кем-то другим, третьим.
Итак, супружеская пара Михаил Вершинин и Лариса, его жена. Как это ни странно, но похищенная, вернее, добытая незаконным путем женская щетка для волос из квартиры Вершининых сыграла довольно важную роль в сборе информации об этой паре. Следов Вершинина в квартире нет, не считая его крови на полу да смазанных отпечатков пальцев на ручке входной двери. А вот «пальчики» его супруги Ларисы повсюду: на посуде в кухне, в ванной комнате, в спальне… Создавалось такое впечатление, будто бы Лариса вообще там проживала, пользовалась зубной щеткой, касалась мыльницы, дверных косяков, чашек и рюмок, ручек буфета и сахарницы, некоторых предметов интимного характера, точнее, сексуального, которых было немало в спальне. Что она, такая чистая с виду женщина, могла делать в этой берлоге разврата и грязи? Только одно – встречаться там со своим любовником. Или любовниками. Может, это она снимала эту квартиру для встреч? Но тогда что помешало ей превратить эту квартиру в уютное чистое гнездышко?
Так рассуждал Седов поначалу, до того, как второй раз допросил хозяйку квартиры – Катю.
– Да, я сдавала квартиру, но не этому мужчине… – Лицо Екатерины Рыжовой, белое в тот момент, когда она увидела распростертое на полу тело мужчины, порозовело, она часто задышала. Все, кто видел ее в этот момент, подумали, что ей стало плохо, что еще немного и она лишится чувств. Алик Гарин даже потянулся к своему чемоданчику за нашатырем.
– А кому? – Седов вывел ее из комнаты в кухню, усадил за стол. Со стороны могло показаться, что это он хозяин, а не наоборот, настолько неуверенно она себя вела в собственной квартире.
– Его зовут Иван, фамилию не знаю.
