Парижская трагедия. Роман-аллюзия - страница 11

– Заткнись! Не мешай! – одернула ее блондинка.

– Но была у него одна любимица, – продолжила мадам Люксьер, – звали ее Дезир. Он приходил к ней каждый четверг, и каждый раз оставлял ее в слезах и собственной крови. Так проходила неделя за неделей, месяц за месяцем и больше она не могла этого терпеть. Ее красивое лицо покрылось шрамами, нос был скошен в бок, а левый глаз заплыл. На ее теле не было ни единого живого места. Она стала настолько безобразной, что цирюльник стал ее единственным клиентом. И вот, одним из дождливых осенних вечеров, он вновь пришел удовлетворить свое желание, и она ждала его. И вот в самый разгар этого жестокого кровавого акта, она дотянулась до его штанов, брошенных возле кровати. Захлебываясь собственной кровью, она нащупала в них его бритву и, достав, в одно мгновение перерезала ему горло…

Ах… – вскрикнула Венера, как будто слышала эту историю впервые и даже Жаннетт заслушалась.

– Цирюльник умер, но его дух вернулся и теперь он бродит по улицам бедного квартала, пожираемый желанием мести. Как только Париж накрывает ночь, он выходит на охоту и выслеживает проституток. Он долго следит, идет беззвучным шагом за ними по пятам и перерезает им горло той самой бритвой еще до того, как они успеют вскрикнуть.

Мадам Люксьер резко остановилась под фонарем и обернулась к своим спутницам. В этот момент за спиной Венеры, будто из пустоты появилась рука и зажала ей рот. В тот же миг сверкнуло лезвие, и бритва резким движением рассекла ей горло. Алый фонтан забрызгал женщин, застывших в безумном ужасе. Еще два быстрых взмаха и их тела тоже повалились на землю, орошаемою их собственной кровью.

Из темноты появился убийца. Его черные кудрявые волосы торчали в разные стороны и падали на глаза, которые светились как два маленьких огонька. Уголки губ маньяка нервно дергались, превращаясь из ухмылки в безумную улыбку. Он жадным взором обвел своих жертв и сел на колени возле мертвой Венеры. С маниакальной страстью он вдыхал аромат еще теплого тела молодой проститутки, у которой до сих пор дергалась лодыжка. Как вдруг из темноты донесся странный звук и, не поднимаясь с колен, убийца устремил свой взгляд во тьму. Улыбка исчезла с его губ, и лицо стало напряженным.

– Снова ты! – раздраженно бросил маньяк, выпрямляясь во весь рост и вытирая бритву о полы своего кожаного плаща.

– Прости, что отвлекаю от любимого занятия, но ты становишься таким однообразным, Тибальт, – широко зевая, под свет фонаря вышел Гренгуар. – Тебе самому еще не надоело? Одно и то же ночь за ночью. Скука.

– А ты не жаловался на скуку, наблюдая за тем, как изо дня в день работает гильотина.

– Там было другое, – мечтательно произнес поэт. – Там была идея. Понимаешь? Людей убивали за идеалы. Это были вынужденные жертвы и в итоге – мы построили новое государство, а при достижении цели, казни прекратились. А у тебя нет ни цели, ни идеалов и даже идеи нет.

– Зато у меня есть подружка. Смотри, какая красотка! – Тибальт резким движением поднес бритву к щеке Гренгуара и, схватив за воротник плаща, притянул к себе. – Блестит! Нравится!?

– К сожалению, у меня аллергия на блестящие предметы, так что давай избежим моего близкого знакомства с ней, – поэт с ухмылкой, двумя пальцами отвел бритву от лица и, выдернув ворот своего плаща из рук маньяка, оттолкнул его, – но вы с ней замечательно смотритесь вместе. Я бы даже сказал: