Когда месса подходит к концу, прихожане поднимаются со своих мест, выстраиваясь в очередь за благословением. Но не Зак – тот, чуть прихрамывая, идет к выходу, игнорируя попытки его остановить, которые предпринимает невысокая женщина в возрасте, судя по всему, его мать. У нее осунувшееся лицо, усталый вид, а в больших серых глазах плещется отчаяние.
– Я пришел, – шипит Зак, – этого хватит.
Девушка, которую Том заметил раньше, грустно улыбается, тоже наблюдая эту картину. Стоит подождать, пока прихожане получат свои благословения, и подойти последним. Ему точно пригодится что-то такое на следующей неделе: Кэтрин обещала назначить и, возможно, даже начать лечение.
Кэтрин… Этой ночью Том видел ее во сне. Она держала его за руку и улыбалась так, словно была ему рада.
В церкви остается совсем немного людей: девушка, мать Зака и Том. Священник подходит к нему сам.
– Рад, что вы остались с нами.
– Отец, – Том не знает, как попросить, – у меня на следующей неделе начинается лечение.
Тот мягко улыбается и благословляет его, напоминая: Господь всегда хочет, чтобы дети боролись за земную жизнь не меньше, чем за благоденствие в жизни небесной. Когда Том благодарит и уже собирается уйти, священник останавливает его.
– Вы познакомились с Закари? – спрашивает он.
– А? Зак, да, он отличный парень.
– Мы всегда будем рады видеть вас, – аккуратно произносит тот. – У Закари есть сложности, а вы первый, с кем он вообще говорил в церкви в последнее время. Кто знает, возможно, вы сможете быть полезны друг другу.
– Я не уверен, что смогу хоть кому-то помочь, – признается Том, – даже себе.
– Но ведь ноша намного легче, если ее нести вдвоем, – напоминает священник. – Подумайте, может быть, вы не просто так зашли в нашу церковь сегодня.
Том вежливо прощается, но не понимает, каким образом за один только разговор оказался потенциальным спасителем для такого, как Зак, – самого себя-то еле тащит. За воротами он достает из кармана пачку сигарет и закуривает – несколько часов просидел в церкви без табака, можно гордиться собственной выдержкой.
– Легче? – раздается насмешливый голос Зака.
– Да, – соглашается Том. – По крайней мере, силы появляются.
– Тебе же теперь бороться. Сочувствую, чувак. Рак – это дерьмо.
– Почему ты так сопротивляешься? – Том находит Зака взглядом.
Тот сидит на высоком бордюре церковной ограды. Брюки задрались, и теперь становится заметно, что вместо левой ноги у него протез.
– Я тут с детства молюсь, – пожимает плечами Зак. – Как думаешь, помогло?
Он еще сильнее задирает левую штанину, показывая Тому протез, а на лице прорезается отвращение.
– Современная американская медицина помогает почти всем, у кого начинается гангрена, – произносит он, – но у меня не прокатило. Просто лекарство не сработало. И кто тут всепрощающий? Кто дает своим детям испытания по силам?
Зак отпускает штанину и морщится.
– Нихера они не понимают, Богу на нас насрать. Если тебе проще думать, что все не просто так, верь на здоровье, – он поднимается с бордюра, – а мне легче понимать, что мы сами по себе.
– Возможно, это испытание твоей веры, – замечает Том.
– Ты же вроде нормальный, – усмехается Зак, – оставь эту чушь отцу Ричардсу.
Все так же прихрамывая, он разворачивается и идет к воротам, откуда уже выходит его мать. Она пытается коснуться его, но Зак сбрасывает ее руку и щелкает сигнализацией припаркованной неподалеку машины.
