В прошлый раз провели гормонотерапию… Нужно позвонить доктору Фортену, который вел ее тогда. Он в этом году ушел из практики в преподавание, но миссис Мальдонадо, возможно, вспомнит – времени прошло не так много.
– Входите, – откликается Кэтрин на аккуратный стук в дверь.
На часах уже семь – скорее всего, это кто-то из своих.
Дверь тихо открывается, и в кабинет загадочно вплывает Жасмин. Странно: почему просто не вызвала к себе?
– Как дела? – с улыбкой спрашивает она, и это заставляет напрячься. – Чем занимаешься?
– Собираюсь звонить доктору Фортен, – Кэтрин кивает на снимок перед собой, – по поводу миссис Мальдонадо.
– А у меня к тебе очень интересный разговор.
Тут же свернув все, Кэтрин невольно выпрямляет спину и наблюдает за тем, как Жасмин грациозно опускается на стул перед ней. Внутреннее чувство опасности оживляется: этот визит не к добру. Что-то случилось.
– Ко мне в кабинет заявился один из твоих пациентов.
По спине пробегает холодок: кто у нее сегодня был? Салливан, конечно, ругался на побочки от химиотерапии, но он слаб, сам до Жасмин не дошел бы. Дуглас недоволен предварительными результатами лечения, но не настолько же.
– Что-то случилось?
– Полагаю, Томас Гибсон немного упорнее в своем желании на тебе жениться, чем мы думали.
– Том? – вырывается у Кэтрин быстрее, чем она успела бы отфильтровать. – Томас Гибсон был у вас?
– Требовал сменить лечащего врача.
– И что ему не нравится? – голос становится сиплым, и Кэтрин с трудом борется с подступающими слезами.
Он обманул ее. Делал вид, что ничего не произошло, а сам… Почему-то именно от него она такого не ожидала.
– Ему все очень нравится, – мягко улыбается Жасмин. – Но ты отказываешься идти с ним на свидание, и теперь он угрожает, что уйдет в соседнюю клинику, если я не назначу ему другого врача.
– Доктор Райт, я ничего такого…
– Знаю, девочка, – она протягивает руку и наклоняется ближе, – в этом я не сомневаюсь. Да и он был очень настойчивым, пресекал мои попытки переубедить, говорил, что ты ему объяснила.
Первый год на должности. Кэтрин расшибается в лепешку, пытаясь делать все правильно. И вопрос не только в том, как и что лечить, но и в профессиональной этике. Ни разу не дала пациенту ни одного шанса на официальную жалобу, ничего, с чем не справился бы нормальный юрист. И теперь Том легко обманывает ее и поступает хуже, чем она могла представить.
Отказ от лечения теперь выглядит не так плохо. Если бы он молча сменил клинику, и то было бы легче. Но он за ее спиной идет к ее начальнице и рассказывает ей такое!
– Скажи мне сама, только честно, – Жасмин хитро прищуривается, – он тебе нравится?
– Доктор Райт, это совсем не важно. Я не собираюсь…
– Не торопись и постарайся успокоиться.
Как будто это возможно. Внутри бурлит гнев, перемешиваясь с обидой и болью. Кэтрин даже дышит с трудом: ей хочется написать уведомление об уходе, переехать на запад и поселиться где-нибудь в штате Юта. Это чувство пройдет, и она прекрасно знает, что не стоит совершать опрометчивых поступков, но эмоции переполняют, их едва удается удержать внутри.
– Мой разговор с Томасом Гибсоном останется между нами троими, – добавляет Жасмин. – И для меня твой профессионализм в сложившейся ситуации не вызывает сомнений. Так что успокойся, пожалуйста.
Кэтрин позволяет себе закрыть глаза и прочитать что-то вроде мантры, только матерное и с упоминанием старших родственников Тома. Постепенно обида и гнев притупляются, давая наконец говорить.
