Пока мысли метались в голове от уха и до уха, тело само всё делало. Осмотрев окрестности и не найдя ничего интересного, подумал, что сверху виднее будет и начал искать вход на второй этаж. Из полуподвала лестница туда выходила, только дверь, связанная из плах деревянных металлическими поперечинами и закрытая на опять же амбарный засов. Зато она обнаружилась с другой стороны здания. Оказывается, перевалившись через полуразрушенный забор, я попал на задний двор. Главный же вход был ориентирован в центр анклава. К широкой, чугунной, металлической лестнице, что шла вдоль фасада здания подходила приличного размера каменная дорога. Несмотря на обилие мусора и грязи, дорога вызывала уважение своей шириной. Сюда вполне мог добраться транспорт, а не только люди пешком. Вполне возможно, так и было, перед зданием была небольшая площадка, где могли ожидать клиентов экипажи или локомобили. От слова локомобиль наследственная память колыхнулась и представила мне вид пышущего паром локомобиля, вполне себе автомобильного вида.
Верхний этаж здания оказался не менее интересным, но менее богатым на находки. Дверь была не закрыта, её небыло совсем, хотя могучий косяк морёного дерева присутствовал. Очевидно, до войны тут сидели проектировщики или ещё какие инженера, которым очень нужно было много света. Крыша, когда – то была застеклённой и давала много света. О том, кто тут сидел, свидетельствовали сдвинуты в угол десяток обветшавших кульманов, столы, покрытые плесенью, стулья с истлевшими сидушками и несколько массивных шкафов по углам, ничем не лучше остальной мебели. Хотя когда-то мебель была вполне богатой. Война всё изменила. Большую часть стёкол сняли, и они сиротливо стояли в зарослях высохшего бурьяна под лестницей. Многие куски были с трещинами или разбиты. А потом на втором этаже установили зенитный пост. Пулемёта я там не нашёл, зато на полу валялось много гильз крупного калибра. Ещё больше, гора практически мне по грудь была с торца здания. Их собирали в ведро и высыпали с крыши. Ведро, полное позеленевших гильз так и осталось стоять под стенкой. Ещё тут остался прожектор, который питался от генератора, к которому вниз уходил кабель. Думаю, это тот здоровый металлический ящик, что я обнаружил за паровым котлом. Прожектор бросили, у него было разбито защитное стекло, но само зеркало было цело, а вот лампа отсутствовала. Пошарив при свете дня, преисполнился большой благодарности зенитчикам. Они бросили не только прожектор, груду пустых консервных банок, старые одеяла и ящик с винтовочными патронами, но и буржуйку. Самую настоящую, чугунную, покрытую ржой чугунную буржуйку с высокой трубой. Ругаясь на чём свет стоит, я отволок её и каменную плиту, на которой стояла о в кондейку на первом этаже. Больше всего пришлось возиться с трубой, которую пришлось выводить в окно. Рама оказалась не глухой, хотя и сильно рассохлась, но открылась и туда вывел жестяную трубу. Хорошо, что труба была гнутой и отлично вписалась в проём. Вот только размер окна был сильно больше трубы и пространство вокруг пришлось забивать сухой травой, мусором и обрезками досок. И как только труба встала на своё место, сразу затопил обломками досок, которые подобрал в окрестностях. Теперь у меня было чем согреться и даже приготовить поесть. Буржуйка имела лючок, который снимался и на который можно было установить чайник или котелок. Часть проблем была решена, но вода и постель всё ещё не давали устроиться с комфортом. Нужно было наведаться на рынок.
