Мишка очнулся оттого, что больно стукнулся, упав на спину точно мешок с песком. Будь он в сознании, то, наверняка сообразил бы хоть как-то сгруппироваться. А сейчас оставалось лишь морщиться и постанывать, поднимаясь на ноги. Ярко-красное свечение буквально вырывалось из-под земли. С непривычки оно слепило глаза, но ничуть не согревало. Было протяжно сыро и холодно. Поеживаясь, Парсек неуверенно зашагал наугад к какой-то возвышенности, темным пятном маячащей на горизонте. Постепенно Мишка привык к свечению и стал пристально осматривать окрестности – простирающуюся во все стороны пустынную равнину с редкими одинокими валунами будто ориентирами-отметинами для экстремального туристического маршрута по пересеченной местности. Ничего примечательно он не обнаружил, пока не добрел к горе. У покатого с красно-синеватым отливом склона в удобном и скрытом от мучительного ветра искусственном углублении его ждала первая встреча с местными обитателями. Вернее, с одним. Тот лопотал что-то на непонятном языке, тыча руками в кучу барахла, лежащего перед ним. Затем он, видимо, смекнул, что Мишка его не понимает. На лице аборигена появилась довольная улыбочка, он достал из-за пазухи скомканный кожаный мешочек, надул его как воздушный шарик, и неожиданно треснул им юношу по голове. В ушах Парсека сразу прояснилось. Он теперь легко разбирал речь туземца.
– Ты прилампарусился, приветствую тебя, иноземец! Хороший у тебя комбинезон. Красивый! Согласен на пять рукопожатий?
– А одного разве не достаточно? – удивился Парсек, еще не понимая: сердиться на этого типа за удар по голове или нет. Хотя в понятие «нападение» – произошедшее вряд ли вписывалось. Возможно, в этом действии скрывалось нечто унизительное, но, учитывая сияющее по-доброму лицо туземца, обвинять его ни в чем пока не хотелось. К тому же не исключено, что это был единственный способ достичь взаимопонимания.
– Смотри, какой щедрый! – воскликнул абориген и протянул сухую узловатую руку. Парсек осторожно выдвинул свою ладонь в ответ. Местный житель, крепко вцепившись в Мишкину конечность, сжал ее до легкого хруста и восторженно заявил:
– Сделка заключена. Давай комбинезон!
Парсек насторожился:
– Это моя одежда. И мне она нужна.
Абориген напряг лицевые мышцы и недоуменно сказал:
– Ты же согласился на одно рукопожатие.
– Ну, да.
– Значит, акт купли-продажи состоялся. Какие тут могут быть вопросы?
Мишка нахмурился, сдвинув брови к переносице, ему стало ясно, что этот пройдоха хочет обвести его вокруг пальца. Парсек решил перехватить инициативу и воспользовался своим пальцем – средним, поднесся его напружиненные фаланги прямо к носу аборигена.
– Ты, наверное, желаешь познакомиться? – уточнил торговец, пытаясь понять значение этого жеста. – Меня зовут Раштум Банкрот №9999. Кстати, фамилии здесь у всех одинаковые, только имена разные, – и дружелюбно ткнул свою руку с выставленным средним пальцем Мишке в лицо.
– Так у вас на планете все нищие? – уточнил Парсек.
– Это звезда, вообще-то, Лампарус, – ответил новый знакомый. – А ты здесь в первый раз? Тогда слушай.
И Раштум объяснил, какая финансовая политика сложилась на этой ярко-красной космической единице:
– Денег у нас действительно нет. Мы отказались от них, потому что они нас угнетают: их то обилие, то нехватка. Вот и решили изъять их все из оборота. А расплачиваемся между собой, как правило, бартером. Дашь на дашь. Ну, ты понимаешь. Натуральный обмен или услуга. Кто должен расплатиться муж или жена и как – это уже по договоренности. В ходу у нас еще рукопожатия. Самый верный способ, если нечего больше предложить. Вот ты по-дружески готов был уступить мне свой комбинезон за одно только рукопожатие, но потом отчего-то передумал. Не хорошо это. Совсем не хорошо.
