На тех предприятиях, где мы уже были раньше, нас уже знали в лицо. Из-за чего полностью откровенного разговора не получилось. Тут и директора прибежали быстрее, и сами рабочие следили за тем, что говорят – видимо не прошел бесследно для них наш прошлый визит. Но по введенным новым законам жить стало им и проще и сложнее одновременно. С одной стороны – теперь стало ясно примерно, к кому можно обратиться за помощью и как «надавить» на своего руководителя. А с другой – и от них самих теперь больше требовалось. Особенно от новых работников, еще плохо разбирающихся в тонкостях рабочего процесса.
В этот раз мы с Михаилом Ефимовичем пошли и по иным заводам. Вот там удалось поговорить с работягами свободнее.
– Оно конечно эти указы и вроде хорошо, – чесал бороду электромонтер Ходынкинской радиостанции, – теперь вот я могу, если задержался, подать бумагу в профсоюз, и мне эти часы протабелируют. А с другой, и спроса больше стало. Чуть раньше не уйдешь уже, коли все сделал. И просто так посидеть, перекурить, не получится. Мигом или штраф «за тунеядство» впаяют, либо запишут, сколько времени не работал. И тогда уже в иной день если задержишься, то никто табелировать это не будет. Вычтут то время, что покурить ходил.
Но в целом мнение было такое: спокойнее стало. Появилась уверенность, что самодурством теперь заниматься не будут. И правила «игры» стали «прозрачнее». Ну и то хлеб.
В рамках нашей с Михаилом Ефимовичем «проверки» я предложил заглянуть к Поликарпову и Туполеву. Соскучился по ним, чего уж там. Ну и интересно было, как наша авиация живет. А то выпал я из этого процесса. Лишь то, что отец рассказывает, знаю. А он со мной делится новостями редко. Не потому что не хочет – времени ни у меня, ни у него не хватает.
Хоть формально мы пришли на завод к Николаю Николаевичу с проверкой, я тут же пошел искать Борьку. Михаилу Ефимовичу сразу сказал мою цель, поэтому он отнесся с понимаем и пошел опрашивать рабочих сам. Вот только на заводе я его не нашел. Более того, меня удивили, что еще в прошлом году Поликарпова перевели на авиационный завод номер 25, сделав там не только техническим директором, но и главным конструктором собственного КБ. Только после этого я вспомнил, что Борька и правда упоминал нечто подобное. Но в связи с учебой и занятостью над написанием тогда книг я про это просто забыл. Пришлось переключаться на то, ради чего мы с Михаилом Ефимович «официально» и прибыли на завод.
Борьку я все же навестил. Друг стоял в сборочном цехе с планшетом в руках и деловито записывал данные полета, которые ему диктовал летчик-испытатель.
– О, привет! – радостно махнул он мне рукой, когда заметил меня. – Какими судьбами?
– В гости, – усмехнулся я, подойдя и пожимая руку друга.
Тот извинился и сначала закончил опрос летчика, а уже потом мы прошли в кабинет Николая Николаевича. Там и с Поликарповым поздоровался. Узнал, что кроме Борьки в помощниках у него целый штат конструкторов. Человек двадцать пять, не меньше! И работали они над многоцелевым самолетом-разведчиком. Но он и как бомбардировщик должен был использоваться, и как штурмовик. Также Николай Николаевич был верен себе и проектировал еще один биплан. На этот раз одноместный – развитие удачной идеи двухместного биплана, который пустили в серию и который я предлагал на конференции использовать как учебный самолет.
