– Знаешь, девочка, я всегда стараюсь не вмешиваться в чужие дела. Но иной раз выскажешь пару мыслей, и всем полегчает…
Руппия слушала Ивана Владимировича рассеянно.
Поежилась. Прижала воротник плотно к шее.
Дернула за поводок Бонифация, когда он решил исследовать содержимое урны у скамейки.
Стрельнула глазами в сторону Ивана Владимировича, улыбнулась. Отвела взгляд.
Нахмурилась.
Повела левой рукой, нарисовав что-то в воздухе, качнула головой.
Подняла брови, сморщила лоб.
Широко раскрыла глаза, слегка втянула голову в плечи.
Незаметно прикусила губу.
Улыбнулась, взглянув на Ивана Владимировича, высунула кончик языка. Спохватилась, посерьезнела.
Покачала головой.
Зевнула, прикрыв рот ладонью.
Слегка, почти незаметно, отмахнулась.
Дернула уголком рта.
Надула губы. Устало выдохнула.
Наклонилась к Бонифацию, потрепала его за шею, когда он вдруг обиженно подвыл.
Пригладила волосы, выбившиеся из-под капюшона куртки.
Укоризненно посмотрела на Ивана Владимировича.
Полминуты сосредоточенно теребила поводок.
Яростно потерла нос.
Сжала пальцы левой руки в кулак, прижала его к губам.
Подняла глаза к небу, опустила их вниз.
Медленно кивнула.
Начала медленно накручивать на правую руку поводок. Спохватилась, когда Бонифаций хрипнул.
Сосредоточенно облизнула губы.
Внимательно посмотрела на Ивана Владимировича. Улыбнулась.
Глубоко вздохнула.
Внезапно снег идти перестал. А через две минуты выглянуло солнце, недоумевая, как же долго его усилия тонули в серо-синей вате.
– Дядь Вань, зайдемте ко мне, погреемся, Вы же весь промокли.
– Спасибо, Руппенька, – Боже, с таким именем и ласково-то не назовешь, – ты беги, грейся. Вон и Бонифаций твой уже промерз. А мне по делу еще в одно место заскочить надо. Ну, я думаю, мы договорились, убедил я тебя? Ты уж, поди, и думать забыла о той глупости, а Виталик переживает. А он ведь, хоть и меланхоличный парень, но друг настоящий. Да ты и сама знаешь. Так что не заносись. Давай, пока-пока!
Иван Владимирович подал Руппии свою лапищу, она судорожно смотала с правой руки поводок, перехватила его левой и протянула узкую холодную ладонь. Иван Владимирович аккуратно ее сжал и отдернул руку.
– Дядь Вань, а что это вы про Харитоновский парк рассказывали?
– Да вот, встречался там Виталик с двумя деятелями. А что?
– Виталик встречался с незнакомыми людьми в парке? Его кто-нибудь об этом попросил?
– А-а, не обращай внимания. Встреча случайная и, по-видимому, никчемная.
– Алексей Горанович приехал? Это он Виталика попросил?
– Все-то тебе нужно знать. Да, Горыныч приезжает на днях. И дело у него какое-то к Виталику есть, но Виталик, я думаю, сам тебе расскажет.
– Не больно-то он рассказывает, вчера с ним по телефону говорила. Но по его описанию… Арсений… Игнатович, так кажется…, похож на моего дедулю.
– Неужели? – Иван Владимирович прислушался внимательнее.
– Похоже на то. Хотя, возможно, я ошибаюсь.
– Господи, умрешь тут с вашей конспирацией. С этим Арсением Игнатьичем я постараюсь встретиться, если он еще раз проявится. Очень хочу с ним пообщаться. Ладно, сейчас у меня дела. Свяжемся еще.
Руппия улыбнулась и кивнула, приложив кулак с оттопыренными большим пальцем и мизинцем к уху, мол, будем на созвоне.
– Все, побежал, отцу привет!
– Передам.
Пройдя пару десятков метров, Иван Владимирович оглянулся и помахал рукой, Руппия еще стояла на прежнем месте. М-да, а все-таки не зря назвал ее красавицей. Молодость в женском воплощении всегда прекрасна.
