Значит, будем сопротивляться.
Поднявшись, я пинком взбодрил связанного танкиста, своего первого «крестника» на этой новой войне. Буднично отметив, что это второй раз, когда я поневоле оказываюсь приглашенным в чужой балаган. Танкист выгнулся и, что-то залопотав, попытался сесть, но снова упал. Тогда я взял его за шкирку и рывком посадил так, чтобы его лицо оказалось напротив, когда я присяду вровень. Споро обыскав пленного, выложил все найденное горкой и присел рядом, перебирая трофеи. Припомнив все свои знания, начал выстраивать линию разговора, стараясь произносить иностранные слова медленно и четко. Глядя в удивленные серые глаза, выделяющиеся на круглом веснушчатом лице иностранца, спросил:
– Кто ты такой? Говори правду, и тебе оставят жизнь[4].
Вздрогнув, иностранец удивленно посмотрел на меня. Он не ожидал, что чумазый мужик в непонятной черной униформе знает его язык. Интуитивно я заговорил с пленником по-английски. С того самого момента, как я закапывал трупы крестьян, у меня не было сомнений в том, что за враг на этот раз пришел на мою землю.
– Специалист второй группы первого отделения, отдельного саперного взвода 172-ой пехотной бригады Эд Мастерс, – без запинки отчеканил пленный. – Личный номер…
– Американец?
– Да.
– К какой базе приписана ваша часть?
– Форт Уэйнрайт, Аляска.
В кино американцы постоянно скалятся, словно услышали что-то смешное или вот-вот произойдет нечто прикольное. Но этот конкретный янки был просто слегка ошеломлен тем, что его взяли в плен непонятные аборигены. Долговязый, худой, с рыжевато-каштановыми волосами, сбритыми почти «под ноль». Пока он в ступоре, я продолжал спрашивать:
– Русские, поди, в родне имеются?
Солдат с явным сожалением отрицательно замотал головой. В его понимании, если б в роду у него действительно затесались русские, то это вроде как был бы плюс. Он не знал, что к иностранцам, пусть даже и врагам, у нас всегда относились мягче. Другое дело тот, кто понимал и нарочно пришел убивать тех, кто с ним одной крови. Взволновавшись, что бонуса не оказалось, пленный уточнил:
– Нет, я сам из Сиэтла… Вы правда меня отпустите?
Я уже знал, как поступлю с «языком», поэтому с чистой совестью его успокоил:
– Отвечай на мои вопросы честно, и тогда непременно отпущу. Когда началось вторжение, где направление главных ударов?
Откашлявшись и собравшись с мыслями, специалист Эд Мастерс стал подробно излагать все, что ему было известно. Такая сговорчивость была понятна: он всерьез не верил, что его рассказ может хоть как-то повредить.
– Чем занимаетесь в Болотном и конкретно здесь?
– Мы выдвинулись для оценки плотности минных заграждений, выставленных ру… вашими летчиками вчера с вертолетов. В городе… – Тут американец замешкался, подбирая нужные слова, но снова продолжил: – Города нет. Согласно директиве объединенного командования, все населенные пункты подвергаются принудительной санации.
– Полностью, значит, срываете. Людей вы газом травите, это я видел.
– Нет! – в голосе пленного читалось искреннее возмущение. – Это делают представители военных подрядных организаций. У них есть техника и специальные средства. Мы армия, мы воюем только с солдатами.
– Это все говорят. Я верю, успокойся. – Я через силу заставил себя улыбнуться и поощряющее похлопал янки по плечу. – Пока ты все делаешь правильно, это еще на шаг приближает тебя к свободе. Что еще делаете?
