– Айта, – крикнул Иварс, – Айта!
Через несколько секунд Айта показалась в двери. Она не хотела вмешиваться, но понимала, что ее присутствие необходимо, чтобы поддержать Иварса. Этот бывший полицейский напоминал Айте ее отца. Такой же спокойный, невозмутимый, собранный. Иварс же хотел, чтобы Айта обязательно услышала то, что он скажет про Анну, и поправила, если сочтет неточными какие-то подробности.
– Нет, наша дочь не состояла в сектах, не увлекалась ни фашизмом, ни национализмом, – спокойно ответил Иварс и посмотрел на Айту. – Да и в ее возрасте это вообще рано, ведь так?
– Слишком рано, – добавила Айта. – Она дружила только с несколькими девочками из своего класса. Конечно, иногда оставалась на пару дней одна, но такое было три-четыре раза в год, когда я навещала родителей. В остальное время Анна была под присмотром, всегда мне звонила и сообщала, где она, как у нее дела, когда вернется со школы.
– А вы никогда не подозревали… – начал Александр. – Вернее, по-другому спрошу. У вас есть недоброжелатели? Может, были какие-то конфликты? Сферы интересов с кем-нибудь пересекались?
Иварс отвернулся и смотрел в окно.
– Поймите, Александр, я всего лишь литературный агент, редактор. К коммерческой деятельности имею отношение лишь отчасти. Да, за свои услуги я получаю некоторые отчисления, гонорары. Прибавьте к этому и многое другое, что я делаю не за просто так. Суммы получаются немаленькие, учитывая общий объем работы. Но поверьте, что никому не переходил дорогу, ни с кем не ссорился просто потому, что не было повода. Деньги зарабатываю своим умом, усердием, а не какими-то сделками или махинациями. Ну какой из редактора бизнесмен?
– Но вы же рекомендуете издательствам тех или иных писателей?
– Да, рекомендую, и что? – Иварс повернулся к собеседнику. – Продумываю серии книг, веду переговоры с авторами, с зарубежными издательствами. Я знаком с несколькими своими, так сказать, коллегами. Со всеми у меня хорошие отношения, мы часто встречаемся, обсуждаем, спорим, ну, вы понимаете, даже откровенно коммерческая, бульварная литература все-таки требует какого-то неформального, кулуарного подхода.
Иварс был абсолютно честен с детективом даже в таком тонком вопросе. В его офисе часто проходили обсуждения любовных романов начинающих авторов. Иварс никогда не гнушался внимательно изучать подобные произведения. «Написать приличную мелодраму для массового потребления нисколько не легче, чем серьезное, интеллектуальное повествование, чтиво для избранных», – сказал он однажды в разгар спора. Столь неоднозначный довод заставил пару изрядно захмелевших гостей литературной посиделки быть осторожнее с комментариями, чтобы не обидеть Иварса.
– Значит, ни врагов, ни конкурентов? – переспросил детектив.
– Умоляю вас, какие конкуренты, какие враги! – Иварс снова отвернулся и говорил, глядя в окно. – Я бы, наверное, знал об их существовании, уж как-нибудь они давно бы себя выдали. Ведь так?
Александр перестал записывать. Он упорно искал ниточку, за которую можно уцепиться, начиная расследование. Такой странный случай был в его практике впервые. Действительно, внешне все выглядело как ритуальное убийство: свастика, нарисованная кровью, рукоятка шила, воткнутого практически в самое сердце, отсутствие каких-либо следов и мотивов. Но это только внешне. Александр начал подозревать, что Иварс что-то недоговаривает. Уж слишком часто он делал паузы, отвлекался и смотрел в окно.
