– Значит, потом вернешься на Север? – спросил Илья.
– А что еще остается? Я там электрик. Полтора месяца херачу в тайге, ну, вахта. Полтора в городе – расслабляюсь. Но аккуратно, потихоньку, здоровья уже нет.
Он поглядел на Илью.
– Сына, ты меня хоть проводишь? У меня обратный билет на седьмое августа. Так же с Казанского, а?
– Да. Провожу.
Оба снова замолчали.
Какое-то время они так и сидели, не говоря ни слова. Смотрели, как блестит день и листья на деревьях. По бульвару прогуливались молодые люди, родители с детьми; они улыбались и щурились от солнечного света.
– Знаешь, когда твоя мать тебя забрала, – заговорил мужчина, глядя в какую-то невидимую для других точку, – я восемь лет на стакане. Чуть не помер, – он утер лицо платком. – Спасибо соседям, здорово выручали. Очнулся через восемь лет. Ни хера не помню, что было. Все как в тумане или в черноте… не знаю. Помню, какое-то время хотелось сдохнуть, потом нет.
Он примолк, затем махнул рукой.
– А-а-а… Словами никогда. Я ехал, столько думал сказать тебе, спросить, а теперь все повылетало.
Илья посмотрел на лицо мужчины – того будто держали за горло.
– Пошли обратно, – сказал Илья и встал со скамейки.
Они возвращались той же дорогой, той же теневой стороной. Шли рядом и почти не разговаривали.
На углу улицы мужчина сошел с жаркого тротуара и присел на ограждение. Он тяжело дышал. Расстегнул еще шире ворот рубашки, вытащил из кармана платок и отер налившееся кровью лицо. Воздух густел от жары. Над низкорослыми домами торчала из дворов колокольня. А выше, где-то в безоблачном, ярком небе, гудел самолет.
– Мам! – крикнул мальчик лет семи, прыгнув под дерево рядом с ними. – Мам, когда Чапик умрет, давай похороним его здесь, – и он ударил ножкой землю.
– Почему вдруг Чапик должен умереть? – спросила молодая женщина, не останавливаясь.
– Ну, когда умрет, пожалуйста. Тогда мы всегда будем проходить мимо него, – крикнул мальчик вдогонку своей матери и побежал за нею.
Мужчина проводил пацана взглядом, отвернулся и сплюнул в пыль. Затем встал.
Пронизанный светом город плыл в зное. Тут и там в кустах валялись дворняги, выронив из розовых пастей подвижные языки.
– Может, зайдешь? – спросил мужчина, когда они подошли к дому.
– Нет. Мне надо ехать.
– Так что же дальше? – негромко произнес мужчина.
– А что дальше?
– Сына, приезжай, пожалуйста.
Илья обнял его.
– Пока. Я сделаю, что смогу. Постараюсь.
Молодой человек развернулся и пошел прочь. Через несколько шагов он оглянулся – у подъезда никого не было. Тогда он обошел дом и посмотрел на окно первого этажа. Закурил, не отводя от окна взгляда, сделал пару глубоких затяжек, – белые занавески были плотно сомкнуты и не шелохнулись. Он направился к автобусной остановке. Проходя через дворы, мимо площадки для мусора, он поморщился от запаха, достал из кармана зажигалку и бросил в бак. Она глухо стукнулась о стенку контейнера, утонув в отходах. Он пошел дальше.
День был огромный. Солнце безжалостно палило, и это было замечательно.
Когда он вернулся домой, его сосед по квартире, точно знающий, что все болезни из-за мяса и только из-за мяса, спросил Илью, почему от него так воняет.
