– Хороша и добра, как ангел! От барышни де ла Тур все горничные плачут, у барышни же Лавальер людям не житье, а чистый рай. Да только судьба несправедлива! У барышни Христины не горничная – золото, а все же ей плохо живется, у барышни же Луизы первая камеристка – не девка, а черт, и кажется мне, что Берта продает свою госпожу!
– Берта – вероятно, имя горничной? Но что значит «продает»?
– Да ведь это разве только король не видит, а так всякий из нас знает, что за барышней Лавальер охотятся герцогиня Орлеанская да графиня де Суассон.
– Это я уже знаю. Ну а так еще можешь ты сообщить мне что-нибудь?
– Не придумаю, барышня.
– Ну может, потом надумаешь, так скажешь. Во всяком случае – большое спасибо тебе, Жак. Я очень рассчитываю на тебя в будущем. Ты согласен помочь мне?
– И вы еще спрашиваете, барышня?
– Но порой мои поручения будут трудны и опасны, Жак!
– Даже если они будут стоить мне виселицы, для вас, барышня, я пойду на все!
– Я была уверена, что не ошибусь в тебе, Жак! Еще раз от души благодарю тебя. Теперь ступай и сообщи о моем приезде дяде и герцогу. Я хотела бы повидать их!
– Господин Луи теперь занят и освободится не ранее как через час или два, а герцог свободен. Но… не лучше ли будет, если его светлость не узнает о том, что я был первым у вас? Мне ведь придется и впредь следить… Может, вы, барышня, напишете ему два слова, а я велю передать записку через другого лакея?
– Ты – умница, Жак! Подожди немного!
Беатриса написала записку и вручила ее Жаку.
Через полчаса в комнату быстрой, взволнованной походкой вбежал Ренэ Бретвиль.
– Беата, милая Беата! – радостно произнес он… – Вы здесь? Какой приятный сюрприз!
– Я тоже очень рада видеть вас, Ренэ… – начала молодая девушка, во вдруг запнулась и с комическим испугом отступила назад. – Впрочем что это я? Вы ведь теперь стали важным господином, и такая короткость со стороны захудалой провинциалки…
– Не надо говорить так, Беата, – серьезно и просто ответил Ренэ, подходя и целуя руку девушки. – Та неделя, которую мы провели вместе в Бретвиле под угрозой именуемой опасности, скрепила нашу дружбу крепкими узами…
– Друг мой, – перебила его Беата, – я очень рада, что вы остались для меня прежним Ренэ, но к чему вы спешите напомнить мне про свое благодеяние, которого я и так не забыла? Ну да оставим это! Так вот, раз уж вы допускаете, чтобы я, простая мещанка, пользовалась вашей светлейшей дружбой, то я хочу осуществить права друга в полной мере. Я не забыла, чем обязана вам, и нарочно приехала, чтобы быть в свою очередь полезной вам. И первым делом я начну с того, что отчитаю вас по всем статьям за ряд глупостей, которые вы наделали!
– Вы? Меня? – воскликнул Ренэ, невольно улыбаясь. – А вы – все прежняя, Беата!
– И не собираюсь меняться! Садитесь и держите отчет! Прежде всего, что за ерунду вы затеяли с Христиной де ла Тур де Пен?
У Ренэ вытянулось лицо, и от изумления он в первый момент потерял дар слова. Затем он спросил:
– Вы давно здесь, в Фонтенебло?
– Часа полтора-два!
– Но вы заезжали в Париж?
– Не имела ни малейшей охоты!
– Ну, так вы прожили некоторое время где-нибудь в окрестностях?
– Я ехала из Тарба не останавливаясь.
– Так, значит, вам сказал об этом мсье Луи?
– Я известила дядю о своем прибытии одновременно с вами.
– Но тогда я окончательно ничего не понимаю! Откуда вы знаете…
– Друг мой, если вы будете допытываться, откуда я что-нибудь знаю, то совершенно понапрасну потеряете массу времени и ничего не добьетесь. Удовольствуйтесь тем, что я знаю очень-очень многое – больше, чем вы. Скоро я вам докажу это, а как и откуда – пока я вам не скажу. Поэтому будьте добры ответить сначала на вопрос.
