– Вы разве во сне играете?
– Нет, конечно! Просто из-за того, что он весь кривой, звук в нём иногда застревает, а ночью вдруг вырывается. Вот попробуй тогда, поспи!
Гиви осенила догадка.
– Скажите, Женечка, а в рояле звук не может застрять, а ночью вдруг вырваться?
– Нет, Георгий. С рояльным звуком эта нелепая ситуация невозможна. Надо искать причину в другом. Но не беспокойтесь, я разберусь. Ведь я, как-никак, окончила университет военной криминалистики.
– Неужели? А Ира мне говорила, что вы учились только в медколледже!
– Во даёт! – усмехнулась Женька, сделав прыжок через лужу, – но это, впрочем, логично. Ирка под пытками никому не скажет, что я училась в консерватории! Ведь она сама окончила её с тройками, а в моём дипломе тройка стоит лишь по физкультуре – и то лишь из-за того, что я подвернула ногу, когда улучшила мировой рекорд по прыжкам в длину. Прыгнуть-то я прыгнула, и рекорд был, в принципе, зафиксирован, но физрук всё равно придрался. Вы только Ирке не проболтайтесь, что вам об этом известно, не то она тут вся кровью будет блевать от радости!
– К сожалению, с ней уже это происходит, – с печалью сообщил Гиви. Женька взглянула на него искоса.
– Ага! Ясно. Девочки мне писали, что у неё – сильный нервный срыв, но я не предполагала, что эта дура сама назначит себе лечение! Значит, вот до чего дошло?
– Я боюсь, что вы меня не так поняли, – вздохнул Гиви, – Ира не только пьёт.
Брови Женьки сдвинулись.
– Идиотка! Она что, колется?
– Всё возможно. Она связалась с Серёжкой. Оля и Юля вам про него писали?
– Конечно! Знаете, я не удивлена. Ведь пять лет назад у неё был срыв на наркотики. Мне тогда удалось её откачать, хотя я училась только на первом курсе.
– Консерватории?
– Нет, конечно! То есть, не только. Ирка не говорила вам, что я – врач-реаниматолог? Но обо мне – потом. Если эта дрянь села на иглу, почему хозяева не дают ей пинка под жопу?
– Они ничего не поняли. Её странное состояние объясняют стрессом. И они чувствуют себя перед ней виноватыми – ведь рояль принадлежит им! А она всего лишь забыла запереть дверь. И, кроме того, она заплатила им за два месяца.
– Понимаю, – кивнула Женька, – жадность, прижимистость, меркантильность и ограниченность. А полиция что сказала? Надеюсь, было проведено расследование?
– Безусловно. На высочайшем идейно-художественном уровне. Участковый и дознаватель, выпив вина с Галиной Васильевной, заявили Серёжке, что он, как рецидивист, получит двадцать пять лет, если не признает себя виновным в двойном убийстве. Если признает – двадцать. Когда Серёжка им объяснил, что ему осталось жить две недели, они пошли к Розе Викторовне и с нею напились водки, а подполковник спецназа Золотов вызвал его на дуэль. А вскрытие показало, что Лёшка и его друг скончались от алкогольной интоксикации.
– Что за бред? – возмутилась Женька, – впёрлись в чужую квартиру ночью и в один миг сразу оба сдохли от алкогольной интоксикации? Ирка мне говорила, что Лёшка был весь седой, и рожи обоих были искривлены от ужаса!
– Так и было. Все это видели. Но врачи со следователями дружат. Одновременная смерть от палёной водки, которую по ночам продают, вызывает меньше вопросов, чем, например, от инфаркта. Вы так не думаете?
– Сперва надо осмотреть место происшествия, а потом уже выстраивать версии, – осадила прыткого дилетанта Женька. Они сворачивали уже на улицу Кирова.
