– В Бостоне? – удивился Даймонд. – Перевезти девочку в Америку?
– Там достигают великолепных результатов. Из нашей страны туда уже послали нескольких детей. Полагаю, это самый лучший для нее выход. – Джулия помолчала и серьезно посмотрела на Питера. – Школа называется «Бостон Хагаши». «Хагаши» по-японски значит «надежда». Разве не разумная идея?
Если идея и была разумной, Даймонд не хотел этого признавать.
– Верю, что вы желаете Наоми добра. Но вдруг у нее нет аутизма?
– Решение не за мной, Питер. Девочка в ведении местных властей.
– Они явно вздохнут с облегчением, если ее удастся сбыть с рук.
– Теперь вы говорите цинично.
– Ответьте мне на такой вопрос: что было конкретно предпринято, чтобы найти ее родителей?
Джулия вздохнула:
– Полиция делала запросы, но, насколько мне известно, никакой ценной информации не получила. Никто не заявлял о ее пропаже. Куда подевались ее родители? Очевидно, что до того момента, как Наоми нашли, за ней хорошо ухаживали. Чистая, хорошо одетая. Ее бросили, Питер, и, я не сомневаюсь, родители не намерены менять решения. Случается, молодые матери требуют назад новорожденных, которых оставили у чьих-то дверей. Но это не тот случай.
– Согласен.
– Я встречала родителей, у которых иссякли силы, и они почувствовали, что не в состоянии справиться с больными детьми, но никто не оставлял своих чад в «Харродсе».
– С тех пор ведь прошло уже шесть недель?
– Почти.
– В первую неделю ее фотографии публиковали в газетах.
– И показывали по телевизору. Но это ничего не дало.
– Показывали только неподвижный кадр, – задумчиво заметил он. – И только в программах местных новостей. Я хочу, чтобы информацию о ней сообщили в общенациональных передачах. Таких, как, например, «Краймуоч».
Джулия Масгрейв нахмурилась:
– Разве это дело криминальное?
– А как оно называется, если бросают ребенка в ее возрасте?
Она покачала головой:
– Не лучший способ достучаться до ее родителей. Где-то в мире живет ее отчаявшаяся мать.
– Хорошо. Давайте попробуем показать Наоми в каком-нибудь ток-шоу.
– Зачем?
– Говорить будете вы, а девочку увидят миллионы зрителей.
– Питер, я не уверена, что правильно помещать напуганного ребенка перед объективами камер.
Даймонд понимал ее чувство, хотя и не поддерживал.
– Я бы согласился с вами, если бы Наоми была полной идиоткой или шарахалась от людей, как Клайв. Но мы с вами знаем, как она поведет себя на телевидении. Будет спокойной и уравновешенной, как всегда. Будет держать себя в руках. Вы не можете этого отрицать. Если она сама, вживую, появится на экране, это произведет гораздо больший эффект, чем застывшая картинка. Хороший шанс на то, что ее узнают.
– Сомневаюсь.
– А мне не нравится перспектива отправки девочки в Америку в то время, как ее родители, возможно, все еще в Англии. Позвольте мне попробовать. Телевизионщики падки на такие сюжеты, а она очень трогательный ребенок.
– Вот именно! – воскликнула Джулия. – Поэтому не хочу, чтобы ее использовали. У нас нет морального права превращать девочку в объект, на который таращатся люди. Как только Наоми покажут по телевизору, тему подхватят газетчики. Объявится множество доброжелателей, которые захотят удочерить ее или станут присылать игрушки.
– У нее есть игрушки?
– Наоми они не интересуют, Питер. У нас целый зверинец мягких игрушек.
– Как насчет игрушек с колесиками? – Даймонд вдруг вспомнил замечание доктора Этлингера.
