– Рыбу они ловят: и осетров, и стерлядь, и шемаю, и вырезуб – любую запретную к ловле. Хоть в нерест, хоть когда. Себе и своим дружкам. И городским начальникам.
– Начальникам – это кому?
– Мэру Гнездилину, начальнику милиции Сушакову, главному прокурору Хрунову – всех не сосчитать. И Тиняеву, конечно.
– Тиняев – это кто?
– Это банкир, владелец заводов, газет и пароходов – местный денежный мешок. Без его согласия не назначаются ни мэр города, ни остальные большие властители.
Так я впервые услышал о Тиняеве. Потом судьба не раз сводила меня с ним лицом к лицу, и именно по его милости я оказался погребённым в Галаевой пещере.
– Да ведь мы тоже браконьеры, – сказал я после недолгого размышления.
– Нет, – возразил Василий, – мы не браконьеры. Мы только разрешённую рыбу ловим. А если когда больше вылавливаем, чем по закону положено, так это не с жиру, а от нужды, потому что дома, бывает, жрать нечего – по милости этих же начальников, банкиров и прочих кровососов, сидящих на шее народа.
Поймав ещё несколько рыбин общим весом килограммов восемнадцать, мы погребли к бакену и, забрав ранее припрятанную добычу, направились к берегу.
– А вот это уже серьёзно, – сказала Роза Глебовна, когда я пришёл с полным рюкзаком лещей, судаков и сазанов. Примерно треть своей части добычи я оставил родителям, а две трети преподнёс тётушке. – Только, милый мой, рыбалкой ведь нельзя злоупотреблять. Потому как рано или поздно вы с ней залетите. И за вас родителям придётся расплачиваться.
После случая с рыбинспекторами, когда нам удалось обвести их вокруг пальца, Василий Камашов стал относиться ко мне с ещё большей уважительностью. И при выезде на рыбную ловлю непременно спрашивал у меня, где лучше всего поставить лодку.
На что я скромно отвечал примерно следующее:
– Кому, как не тебе, знать, куда! Ты же у нас самый опытный рыбак.
– Ладно, Макс, не прибедняйся. Говори.
– Мне кажется, опять будет клевать по ту сторону фарватера. Только не где мы в прошлый раз вставали, а вон там, напротив затонувшего баркаса.
Корма этого баркаса виднелась на отмели возле противоположного берега, заросшего тростником.
Без всяких разговоров Камаш гнал лодку к указанному месту, и нам снова везло.
Я же как свои пять пальцев видел несметные косяки судаков, сазанов и бёршей, позёмкой проплывавшие над самым дном Ольмы. И заранее знал, в какую сторону лучше забросить удочку.
Со временем Гриша с Антошкой тоже поверили в моё предвидение и неизменно ждали, когда я скажу, на какой курс ложиться, чтобы выйти к очередному скоплению рыбы.
И в большинстве случаев я знал куда. Но иногда нарочно указывал пустое место. В те дни, когда семейства моих друзей и так были обеспечены уловами под завязку. Нет, не с целью умерить рыбацкий азарт. Просто мне хотелось, чтобы все считали меня не ясновидящим, а всего лишь удачливым рыбаком. Которому, однако, не каждый раз везёт.
Напутствие директора Чукалинской школы не забылось, и я по возможности скрывал свои необычные внутренние качества.
Однако порой в голове у меня словно что-то замыкало и способности предвидения и другие экстрасенсорные восприятия окружающего мира исчезали сами собой. И тогда на вопрос, где лучше заякорить лодку для рыбалки, я честно отвечал, что не знаю.
– Как это? – недоумевали солодочники. – Всегда знал, а сегодня не знаешь!
– Сегодня мой мозг отдыхает, – говорил я. И приводил запомнившееся выражение из какой-то книжки: – Если у тебя есть фонтан – заткни его, дай отдохнуть и фонтану. Мой же «фонтан» заткнулся по собственному желанию, не спрашивая моего согласия.
