При себе я оставил только жемчужное ожерелье, две золотые монеты и пустой ларец, который поставил внизу одёжного шкафа, прикрыв сверху разным тряпьём.
Какие чувства испытывал я при виде богатства, свалившегося на меня?
Не скрою, в первые минуты, ещё в урочище, мною овладело сильнейшее волнение, такое, что трудно было дышать. Что-то тяжкое подступило снизу к груди – вздохнуть было невозможно. Но почти тут же вспомнилась басня Крылова «Ворона и лисица» и слова из неё: «Вещуньина с похвал вскружилась голова, От радости в зобу дыханье спёрло…» Точь-в-точь как у меня.
Ещё на ум пришёл царь Крез, правитель Лидии, чьё богатство вошло в поговорку. Где он сейчас, этот царь? Что осталось от повелителя древнего государства и его несметного злата и серебра? История рассказывает, что лидийское царство было завоёвано персами, а сам царь пленён. Выходит, не помогли Крезу его сокровища.
Также в сознании всплыл разговор Креза с мудрецом Солоном. Именно тогда великий мудрец произнёс знаменитую фразу, что «никого нельзя назвать счастливым прежде его смерти».
Поэтому успокойся, сказал я себе, ещё неизвестно, какое счастье принесёт тебе злобинский клад и принесёт ли вообще!
Одно лишь отложилось у меня: да, золотые монеты и украшения могут гарантировать обеспеченное будущее и исполнение планов. Но только если ими расчётливо, грамотно распорядиться. Не трезвонить по их поводу. Полное молчание! Ни одной душе ни-ни!
Той части денег, что Эльдигер вручил мне за перстень, хватило ненадолго. Во-первых, я купил себе вполне приличный костюм к наступающему учебному году. Во-вторых, подарил матушке подержанную, но вполне добротную швейную машинку – она умела и любила шить. А отцу преподнёс торшер. У моего Егора Яковлевича была привычка читать перед сном. С торшером же как было удобно: протянул руку, щёлкнул выключателем – и баиньки. В-третьих, я обзавёлся новыми наручными часами взамен старых, которые утопил, рыбача с лодки. И осталось у меня наличных трень-брень да маленько.
На вопросы родителей, откуда деньги, сказал, что половину заработал, помогая Розе Глебовне в её таверне, а вторую половину выручил от продажи рыбы. Такой ответ их устроил, и больше они не приставали.
Жемчужное ожерелье словно обжигало сквозь ткань кармана, и мне не терпелось поскорее избавиться от него. Следуя пословице не класть все яйца в одну корзину, я отправился не в «Золотое руно», а в конкурирующий ювелирный магазин. Но царившая в нём атмосфера обмана подсказывала, что меня постараются облапошить и выпроводить вон с сущими грошами. Тогда я посетил второй магазин, торгующий золотыми украшениями, затем – третий. А в итоге вновь оказался у Соломона Давидовича.
– Шестое чувство таки подсказывало мне, что молодой человек опять принесёт нашему предприятию какую-нибудь редкостную красоту, – сказал ювелир, когда я вошёл в его заведение. – Полагаю, оно не было ошибочным. Итак, что у нас на этот раз? Вы же пришли не ради лицезрения моей персоны?
Я положил перед ним украшение.
– Ого! – воскликнул торговец, не сдержав эмоций.
Не буду рассказывать о способах, посредством которых Соломон Давидович оценивал качество жемчужин. Все они исчерпывающе описаны в том же Интернете.
– Юноша, вы меня удивляете! – вскричал торговец. – Где вы берёте такие чудненькие вещички? Может, опять на речке? Однако зачем я спрашиваю, вы же всё равно не скажете. Или всё-таки скажете?
