— Андрей, остановись!
Она рыдает, размазывая соленые дорожки слез вперемешку с тушью по своему красивому личику. На секунду отвлекаюсь, разглядывая ее. Блять, она красивая. И я это всегда знал. Пока засматриваюсь на жену, мне в скулу прилетает кулак. Снова зверею, замахиваясь, пока не слышу горькие рыдания.
Ева оседает на асфальт, прижимая одну руку к груди, вторую ко рту. Она разбита, сломлена. Как бы меня не бесит тот факт, что она мне не доверяет, что мои слова для нее пустой звук — сейчас ее состояние вызывает внутри меня тревогу. Я заставляю себя успокоиться, отпускаю мудака, стоящего рядом, от себя и толкаю его. Присаживаюсь на корточки напротив Евы, пытаясь поднять хрупкое тело.
— Валенский, за что? За что ты так со мной? Я ведь... Я все для тебя делала.
Знаю. Просто влюбилась ты девочка не в того. А я этим воспользовался когда-то. Мучает ли меня совесть? Хер знает. Но внутри неспокойно, и это я знаю наверняка. Мне что-то не дает покоя.
— Иди домой.
— И это все? Даже не извинишься? Ты избил невинного человека.
Ее жалость к левому мужику снова пробуждает волны гнева, стискиваю кулаки, отчего кожа на костяшках натягивается и кровоточит. Держусь из последних сил.
— И сделаю это еще раз, если тебя хоть кто-то коснется.
— Ты понимаешь, что ты наделал? Это же мой начальник!
Она вскакивает, делает шаг в сторону того урода, преграждаю ей путь.
— Ему нужна медицинская помощь, пусти!
— Домой иди.
— Я сказала: пусти! Ему же плохо...
— Домой... — в тихой ярости прикрываю глаза.
Если она сделает хоть еще один шаг в его сторону, я точно сорвусь. Беру ее лицо в свои руки, пачкая фарфоровое испуганное лицо в крови. Ей так не идет. Но сейчас я чувствую, насколько на самом деле мне тяжело ее отпустить. Раньше это было чувство собственности. Я купил ее у ее же отца. Она даже не подозревает, насколько я тогда нуждался в тихой, спокойной жене, которая не будет отсвечивать. Не будет мне мешать.
Еще одну Ольгу я не вытерпел бы. Ева точно не стала бы исполнять такие финты, не стала бы прыгать по койкам других мужиков, нюхать... Но и с ней не было того урагана чувств и эмоций, что были с Олей. С Евой все вышло ровно и спокойно.
До сегодняшнего дня…
Что-то внутри надорвалось, разделяя нас на до и после. Я снова выпустил ту свою часть, которую так глубоко прятал. Быть холодным оказалось не так просто, когда жизнь мне продемонстрировала, как это бывает, когда ты теряешь семью.
Мне так важно держать все под контролем, и все пошло по одному месту в тот день, когда Ева каким-то случайным образом казалась в ТЦ. На окраине города. Куда никогда не ходила. Я не верю в такие случайности. Но я теряю жену... И чтобы я не сказал, она не верит. Это, блять, злит. Бесит. Выворачивает наизнанку.
Потому что самый главный враг в ее глазах — это я.
— Дай я хотя бы скорую вызову! Так нельзя.
— Я сам. Домой. Не заставляй меня повторять еще раз, — хрипло выдыхаю воздух. Грудная клетка рвано двигается, воздуха критически мало.
Она опускает голову, смотрит с сожалением на этого придурка, извиняется перед ним и уходит. Оборачивается сотню раз, и словно не замечает меня, смотрит только на него. И мне херово адски.
Дверь подъезда хлопает, я тут же разворачиваюсь и снова сгребаю в охапку мужика.
— Еще раз увижу рядом с женой — в следующий раз не остановлюсь. Не нужно ее подвозить, касаться, смотреть и дышать в ее сторону.
