Самым ужасным было то, что Семен умер не от удара в висок, а от потери крови. Как впоследствии установил патологоанатом, сама по себе рана смертельной не была. Если бы у Симки хватило мужества вернуться, позвать на помощь, вызвать скорую, Семен отделался бы царапиной и легким сотрясением мозга. Хотела Симка того, или нет, но она явилась виновницей смерти Семена. Она – Серафима Сироткина, стала убийцей поневоле.
Вернувшись домой, Симка тихонько пробралась в свою комнату. Она без сил упала на кровать, пытаясь обдумать произошедшее, но мысли разлетались как рой бабочек. Она ведь не хотела убивать Семена. По-своему она его даже любила. Симка также пыталась представить для себя последствия, но в голове был один лишь туман. Хотелось заплакать, но слезы пересохли от страха. Что ее отныне ждет? Допросы? Суд? Тюрьма? Она – убийца! Этого уже не исправить. Никому рассказать о том, что случилось, или попросить помощи Симка не могла. На свете не было ни одного человека, которому она смогла бы довериться. Была, конечно, верная, нянчившая ее с младенчества, Полина, но она ведь всего лишь прислуга. Полина могла только пожалеть своего «маленького ангелочка» и поплакать вместе с ней, да поставить свечку в церкви. От этого проку мало. Кроме того, по простоте душевной, Полина могла кому-нибудь проболтаться.
Всю ночь Симка, как застывшая, пролежала на кровати, широко открытыми глазами глядя в темный потолок комнаты. Перед глазами, как слайды презентации, мелькали в разных воспоминаниях лицо Семена, его глаза, улыбка, умело ласкающие ее руки… Ночь немого кошмара сменило еще более тревожное утро. В доме было удивительно тихо. Отец, как обычно, ночевал в своей городской квартире, мать спала или просто тихо сидела в своей комнате. Из кухни послышался звон посуды. Полина трудилась над завтраком. Симка заставила себя встать и направилась в ванную. В зеркале она увидела похожее на призрак перепуганное лицо с огромными глазами и побелевшими от страха губами. Контрастный душ немного взбодрил Симку. Переодевшись в удобные джинсы и джемпер, она подошла к окну. Унылый пейзаж конца осени способен вызвать меланхолию даже у самого неизлечимого оптимиста. Симке казалось, что серое, низкое небо над похожими на костлявые руки скелетов деревьями, зеркально отражало ее собственное обреченное настроение. Ее взгляд был устремлен поверх деревьев, куда-то ввысь, к солнцу, плененному серой мглой ноября. Симка почувствовала себя такой же пленницей неотвратимого серого сумрака жизни. Хотелось вырваться из клетки и как птице улететь в неизвестную даль к солнцу, морю, которое по милости родни она в этом году так и не увидела. Просто дико хотелось жить.
Симка нервно передернула плечами от стука в дверь. Протискивая в полуоткрытую дверь поднос с завтраком, вошла улыбающаяся Полина.
– Доброе утро, Симочка! – сказала она, но тут же в ее лучистых, добрых глазах появилось выражение тревоги.
Полина, перестав улыбаться, внимательно посмотрела на Симку.
– Маленькая моя, ты заболела? Ты такая бледная! – спросила она.
– Доброе утро, Полина! Я и вправду себя плохо чувствую, – ответила Симка и выразительно покашляла. – Простудилась, наверное. А что у нас на завтрак?
– Овсянка с фруктами, сок, кофе и черничный пирог. Все как обычно, моя лапочка. Если хочешь, я принесу тебе что-нибудь другое, – ответила Полина, ставя поднос на кофейный столик у окна. – Может чаю с малиной?
