– …а он, этот пекинский гусь, мне пишет, типа «ты понимаешь, что это серьезное задание?» А я не втыкаю – он там прикалывается, что ли? Я, блин, вообще всё понимаю и все умею, зря, что ли, полгода окна мыл? И откуда ему знать…
– Пекинский гусь? – оживилась Соня, вспомнив о книге на столе у Павла. – Кто это? Какой-то китаец?
– Не знаю, какой-то козел в чате, ник – «пекинский гусь». – Руслан покосился на Соню. – Мне, кстати, велели у тебя спросить, может, ты все-таки надумала…
Соня подозревала, о чем наклевывался разговор. Где-то с месяц тому назад «контрас» прознали о Пашиной работе. Руслан начал спрашивать, кто ее парень да чем он занимается, хотя видно было, что он и так в курсе всего. Затем он сказал, что «старшие» хотели кое-что записать на Пашин планшет. «Просто программку слежения, – сказал Руслан. – Ничего особенного. Откроешь письмецо, которое мы пришлем ему на почту, и всё».
Соня, разумеется, отказалась, она не была дурой.
– Слушай, ну просто ходят сейчас слухи насчет новых китайских чипов, нашим интересно, что да как, – протянул Руслан. – Пожалуйста.
– А Паша здесь при чем? Он не занимается никакими чипами.
– Поговаривают, что и у нас введут, Сонь.
– Да ну перестань, что за чушь. Об этом уже давно бы все узнали.
Руслан хмыкнул, и прозвучало это очень многозначительно.
– Это как с китайскими «контрас». Никто за пределами Китая о них не знает, а они есть, и их полно. Вспомни отключение в Шэньчжэне. А с чипами у них там стремные дела. Я не хочу, чтобы и у нас такое же началось.
В этом Соня была с ним согласна. Даже подумать страшно – в организм вживляют какую-то электронную штуку, пускай и крохотную, но всё же. А если отторжение? Если сепсис и летальный исход, если младенец или пожилой человек с диабетом – им тоже имплантируют этот девайс, потому что правительство сказало? Разумеется, в новостях о подобных случаях не сообщали, но они наверняка были.
Нет, Паша не мог быть с этим связан. Иначе что у него дома делала книга, скан которой Руслан хранил в зашифрованном виде? Старая, бумажная, ни года издания, ни типографии – ничего. И лежала она не в ящике под кроватью, а на видном месте, Паша явно ее читал.
Вот уже две недели как Соня считала его одним из «контрас». Недавно даже нарисовала слоган в его подъезде. Вышло спонтанно: Пашина коммуналка ей не очень нравилась – столпотворение людей в одной квартире напоминало Костеево. Но Паша мог решить, что она брезгует его комнатушкой, не просто же так он прятал это аскетичное сокровище два года. В его странную голову могла прийти любая мысль. Поэтому Соня напросилась на ночь снова. Лифт был сломан, и, когда она взбиралась по лестнице, подумалось: а почему бы нет? Вдруг надпись натолкнет Пашу на нужные мысли, если он и правда «контрас»? Вдруг он что-то скажет, выдаст себя? Баллона с трафаретом под рукой не оказалось, пришлось писать маркером. Но получилось все равно красиво. Об этой надписи Соня не сообщила в чат.
Она помолчала, раздумывая, сказать Руслану о своих догадках или нет.
– Скажи, а что с этим «Путем»? – спросила она.
– Что с ним?
– Почему ты его прячешь?
– Ну вроде как ей шифровали сообщения первые «контрас». Думали, в бумажных книгах никто ключи искать не станет. Я решил не светить на всякий случай.
Соне вспомнились выцветшие карандашные пометки на полях.
– А ты что думаешь? Правда шифровали?
Руслан пожал плечами. Как Соня заметила за время их знакомства, он в принципе не очень много думал, зато питал слабость к редким вещицам вроде своих перстней. Ну или скана «Пути». Может, и эта история была его выдумкой, красивой легендой, чтобы придать вес китайской мудреной псевдофилософии, обычным истинам, преподнесенным заковыристым путем.
