Во время одного из поворотов Элен увидела Патрицию, кружившуюся рядом с молодыми людьми. Затем на глаза ей попался Эндо, и Элен отметила, какие гибкие и вкрадчивые у него движения.
Музыка смолкла. Где-то в темноте, у гранитного парапета плескались волны. Наверное, еще минуту люди на набережной стояли, не двигаясь. Потом начали расходиться. Ощутив, что уже никто не держит ее за руки, Элен испытала какое-то сиротское чувство. Почти в тот же миг к ней подошли Патриция с Эндо.
– Нам пора возвращаться в отель, – категорически заявила Элен.
– Уже? – опешила Патриция.
– Да, я устала. Мы сегодня много ходили.
Патриция тихонько хмыкнула, зная способности Элен: не спать трое суток, днем совершать восхождения в горы, а ночи напролет танцевать.
Элен заметила, что только Патриция огорчена предстоящей разлукой. Эндо вежливо и бесстрастно повернул к центру города. Они шли по опустевшей набережной, и Патриция торопливо расспрашивала, не составляется ли новая археологическая экспедиция, и не собирается ли Эндо принять в ней участие, и нельзя ли ей присоединиться?
«Как мило, – подумала Элен, – сперва зазвать меня в эту страну, потом оставить в одиночестве.»
Эндо улыбнулся самым приятным образом.
– Лучше спросите профессора Шеня. Могу дать его телефон.
Патриция достала из сумочки блокнот и ручку, под диктовку Эндо записала номер.
– Значит, вы сами никуда… – начала Патриция.
– К сожалению, я ухожу в плавание, – перебил Эндо.
Элен проявила присущую женщинам логику. Минуту назад она сердилась потому, что Эндо мог увезти Патрицию. Теперь негодовала из-за того, что он не собирался ее увозить.
– В плавание? – еле слышно произнесла Патриция. – Надолго?
– На полгода.
– Когда? – с замиранием сердца спросила Патриция.
– Завтра.
Элен почувствовала, что готова его убить. Не сомневалась – Патриция расстроится до слез.
Патриция тихонько вздохнула, потом дружески протянула руку Эндо и приветливо сказала:
– Как хорошо, что мы встретились сегодня.
Эндо ответил сердечной улыбкой. Элен предпочла бы улыбку сожаления.
Как Патриция ни замедляла шаги, а набережная все-таки закончилась. Эндо остановил такси – поступок, требующий в Тайане особой сноровки. Патриция взглянула благодарно, Элен уже ничто не могло смягчить. Эндо усадил их в машину, сообщил водителю название отеля.
– Мы собираемся оттуда съехать, – предупредила Патриция, продолжавшая неизвестно на что надеяться.
Эндо выказал некоторый интерес.
– Куда?
– Не знаем.
Эндо не обеспокоился.
– Оставьте адрес в отеле. Если через полгода вы все еще будете в Тайане, я навещу вас.
Вместо ответа Элен захлопнула дверцу автомобиля. Патриция, торопливо высунувшись в окно, крикнула:
– Благополучного плавания!
Эндо прощально взмахнул рукой, повернулся и зашагал прочь, не считая нужным провожать взглядом удаляющийся автомобиль.
* * *
Элен широко раскрыла глаза. По коридору отеля двигался букет. Выступал неспеша, с чувством собственного достоинства, плавно покачиваясь из стороны в сторону. Приветливо кивали хризантемы, пламенели георгины, колыхались головки осенних тайанских роз. У букета было четыре ноги. Правда, они никак не могли попасть в такт друг другу. Одной паре все время приходилось либо удваивать шаг, либо мелко семенить, подлаживаясь ко второй. Букет подплыл к двери номера Патриции и принялся стучать. Ногами. Патриция медлила открыть, и букет неожиданно начал разваливаться. Из глубины его послышались негодующие голоса. Обладатели букета не успели выяснить, кто виноват. Дверь отворилась, и на Патрицию обрушился цветочный дождь. Остатки букета втянулись в номер, дверь захлопнулась. Элен бегом преодолела расстояние, отделявшее ее от двери. Вошла.
