Павлик - страница 3

– Ну что, Павел, как добрались? Как Танюша встретила, как вид за окном? – он весь прямо-таки лучился довольствием. Павлик подумал, что так притворяться просто невозможно. Видимо, градус удовлетворенности этого человека от процесса бытия был таков, что он с высоты своего персонального Олимпа испытывал ко всему, чему не удалось добраться до этой вершины, только теплое и дружеское сочувствие.

– Спасибо, – Павлик кивнул, – все в порядке. Добрался хорошо, Танюша ваша – одна сплошная забота, – Игорь Сергеевич с легкой улыбкой посмотрел на гостя и едва заметно кивнул. – Вид за окном – вообще бомба. Вам тут надписи только этой латинской не хватает для полноты картины…

Игорь Сергеевич с интересом поглядел на Павлика:

– Какой такой надписи?

– Ну той, про мир у твоих ног… Из «Лица со шрамом»… Не смотрели разве этого фильма?

Игорь Сергеевич после секундной заминки отрицательно качнул головой:

– Нет, Павел. Может быть, по молодости, да подзабыл. А что там за надпись?

– Да если бы смотрели, не забыли бы, – Павлик шмыгнул носом. – Это же про гангстера фильм, где Аль Пачино играет. Он там всю кокаиновую мафию под себя, по сценарию, подмял. Стал, как в народе говорят, выше гор и круче небес. А по ходу фильма там дирижабль летает с этой надписью – «Le monde est a toi». Я потом перевод посмотрел – вроде как «Весь мир принадлежит тебе» она значит. Так он, гангстер этот, дома у себя эту надпись-то и изобразил. Совсем, видимо, решил, что ему весь мир теперь принадлежит, без остатка. А потом у него заруб с колумбийской мафией приключился, – он потянулся к чашке и глотнул кофе.

Игорь Сергеевич с интересом слушал и улыбался.

– И что дальше?

– Дальше закономерно все, – Павлик снова как-то очень по-детски шмыгнул носом. – Когда человек себя круче всех гор начинает считать, а потом с колумбийцами всерьез зарубается, конец один только может быть. И совершенно предсказуемый. Мужик же мочить колумбийцев начал, гангстер этот, которого Аль Пачино играет, – он сделал еще глоток и поставил чашку. – Ну а потом и колумбийцы за дело взялись. Пришли к нему в дом целой толпой и стали мочить уже его. Слуг всех завалили, охрану и до него добрались. А он, гангстер этот, как заговоренный прямо! Дырок пятьдесят в нем сделали уже, а он все не угомонится никак: бегает еще резво, стреляет. Потом, конечно, контрольным выстрелом его главный киллер колумбийский добил все-таки. Вот он и рухнул в бассейн собственный, а сверху эта надпись над ним прямо – «Весь мир принадлежит тебе». А на балкончике, над надписью этой, киллер стоит с обрезом в руке, а у него эта надпись – под ногами. Вот и думай теперь, кому мир в действительности принадлежит. Переменчиво все очень, – Павлик вздохнул. – А вот у вас тут эта надпись бы вообще очень органично смотрелась, – он кивнул на город внизу. – Вы – сверху, мир – под ногами. Только горки кокса, как у гангстера этого, на столе не хватает, – Павлик искоса посмотрел на Игоря Сергеевича и еле заметно покраснел. – Извините.

– Да бросьте, Павел, – Игорь Сергеевич добродушно засмеялся, – все нормально. Только кокса вот, как вы выразиться изволили, я не держу. Немодно уже сейчас, – хозяин кабинета с легкой улыбкой подмигнул гостю. – Да и когда модно было, не сподобился, слава богу, – он взял с приставного столика стакан с чаем. Старомодный, настоящий граненый стакан угнездился в подстаканнике – то ли серебряном, то ли мельхиоровом (Павлик определить не смог) – и в нем плавала одинокая долька лимона.