Все дружно рассмеялись. Но Ася была упорна в своей настойчивости:
– И все же.
– Хорошо, – неожиданно согласился Макарский, – так и быть, прочитаю вам краткий курс биогеохимии, но чур не зевать и не падать под стол от скуки!
– Нет, что вы! – горячо возразила девушка и покраснела, увидев краем глаза, как улыбнулась Марианна Викторовна.
Макарский был неподражаем. Он говорил ярко и убедительно, жестикулируя и используя приборы, лежавшие на столе, в качестве наглядных пособий для аргументации. Такого взволнованного, красочного и образного выступления ни Паганель, ни тем более Марианна Викторовна от него никак не ожидали.
И Ася, конечно же, не заскучала, а совсем наоборот, все поняла и даже пришла в состояние какого-то детского восторга от откровений, которыми одарил ее старый ученый.
Вот, скажем, растет где-нибудь дерево или травка специфическая. Простые люди думают, что все это в порядке вещей, и проходят мимо. А для биогеохимика сразу все ясно: если смогло здесь вырасти это дерево с мощными корнями, значит, горные породы в глубине не такие уж плотные, значит, есть в них трещины, по которым течет вода и несет с собой питательные минеральные вещества, иначе здесь вообще ничего бы не выросло.
А еще есть растения, которым для правильного роста нужны какие-то особые химические элементы. Не было бы этих элементов, не появился бы здесь такой цветочек. А уж если он вырос, значит, ищи рядом источник этих элементов. И вот так можно найти какие-то важные минералы, даже целые месторождения, ну или что-то в этом роде.
– Анчар, – полушепотом произнесла ошеломленная Ася, когда профессор, наконец, остановился.
– Что анчар? – удивился Лев Михайлович.
– Пушкинский анчар, – чуть громче и уверенней проговорила девушка. – Почему он вырос «в пустыне чахлой и скупой, на почве, зноем раскаленной»? Ведь неспроста торчит он «один во всей вселенной» посреди большой равнины, да еще и напитанный ядом! Уж биогеохимик-то объяснил бы, почему, и что там, под этим анчаром, какие такие особенные горные породы. Ну, и начал бы копать канаву или шурф. Глядишь, и нарыл бы чего-нибудь…
– Гениально! – восхитился Макарский. – Более способного слушателя я еще не встречал. Поздравляю вас, Сережа. Ваша прелестная подруга бесспорно достойна самых высоких похвал.
– Вот видишь, Серенький! – задорно рассмеялась Ася. – А ты меня не ценишь и только постоянно ругаешь. Вот объясни, почему ты никогда не рассказывал мне, чем занимаешься? Боялся, что не пойму?
Сергей замялся и не нашел, что ответить, тем более, что он действительно много раз порывался посвятить Асю в проблемы, которыми жил, но она всегда увиливала от подобных разговоров и не желала слушать всю эту научную муть. Между тем девушка, уже обращаясь к профессору, продолжила:
– Замечательно, Лев Михайлович! Но это ведь была только вводная лекция… А в чем, собственно, состоит ваше величайшее открытие?
– О, это очень серьезный вопрос, – загадочно произнес Макарский, подняв вверх указательный палец. – И к тому же, пока большой секрет. Скажу только, что есть в природе один любопытнейший минерал, и анчар у него свой тоже имеется. Вот этим-то мы и будем скоро заниматься. Не так ли?
Старик пристально посмотрел на Паганеля. Тот в ответ еле заметно кивнул.
– Ну, хорошо, милые дамы, вы тут пока еще почаевничайте, а мы с Сергеем Николаевичем ненадолго уединимся. Нам надо обсудить кое-какие дела, – объявил профессор и пригласил Гущина в кабинет.
