«А ведь вчера говорили о коровах! – с досадой вспомнил Алексей. – Все у меня из головы вылетело, совсем соображать плохо стал Ну что ж, придется отправляться «в дальний путь» в обед. Жаль только, – подумал он, – с племянниками не увижусь больше. А может, это и к лучшему – как я посмотрю в их чистые глазенки?»
До обеда Алексей просто валялся на диване. Делать ничего не хотелось. Не хотелось даже думать. Да и все уже было продумано и передумано тысячу раз.
Около полудня пришла тетя Вера. Она увидела, что еда так и осталась нетронутой, и спросила, качая головой:
– Чего же ты ничего не кушал-то, Лешенька? Ну разве так можно?
– Да не хотелось, тетя Вера, жарко, – уже волнуясь от предстоящего прощания, ответил Алексей. – Я лучше искупаться сейчас сбегаю, а потом поем.
– И не думай даже! – взмахнула руками тетя Вера. – Сейчас я суп разогрею, картошку… Поешь, тогда и ступай. Я специально из-за тебя и пришла, ребят одних оставила, знаю, что ты хуже ребенка малого.
– Тетя Вера, не сердись, – обнял он ее за плечи. – Ты у меня самая хорошая! Давай, я пока в магазин схожу.
– Опять за водкой, поди? – исподлобья посмотрела на племянника тетка.
– Да нет же, с водкой покончено! – резко сказал Алексей. – Больше вы меня пьяным не увидите. – А мысленно добавил: «И трезвым – тоже», но вслух произнес: – Я хлеба куплю, или чего там еще надо – сахару, печенья…
– Все есть, ничего не надо, – махнула рукой тетя Вера. – Ну, если хлеба только, пару буханок… И конфет грамм двести ребятам возьми… – Тетя Вера полезла доставать из сумки кошелек, но Алексей лишь укоризненно покачал головой.
По дороге в магазин он вспомнил вдруг, что совсем не продумал, как бы оставить тете Вере деньги – их оставалось немного, тысяч восемь, но все же, – так, чтобы она взяла их без угрызений совести. Придя из магазина с покупками, он протянул тете Вере все свои оставшиеся деньги и сказал:
– На вот, спрячь у себя, если боишься, что я буду пить.
– Не нужны мне твои деньги! – сердито отмахнулась тетя Вера.
– Теть Вера, возьми! Так и мне надежней будет, чтоб не потянуло лишний раз, и тебе спокойней. А перед отъездом отдашь… если пригодятся.
– А ты че, – насторожилась тетя Вера, – удумал что ль чего?
Досадуя, что сболтнул такую глупость, Алексей стал переводить разговор на шутку:
– Удумал, конечно. Я у тебя жить останусь. Насовсем.
– Жить! – засмеялась тетя Вера. – Что ты делать-то тут будешь?
– Как что? – продолжил он «разрядку обстановки». – В школу вон пойду, учителем русского языка и литературы – я ведь журналист, как-никак!
– В школу!.. Там своим учителям делать нечего стало, на три-то ученика.
– Да шучу я, шучу. Через пару недель домой поеду. А деньги ты возьми, и трать, не стесняйся, мне на дорогу рублей триста оставь, и хватит. – Он сунул тощую пачку разномастных купюр в карман тети Вериного халата. Тетка вздохнула, но спорить больше не стала.
Алексей приканчивал тарелку вкусного, сваренного в русской печи супа, как дверь в избу распахнулась. На пороге стоял бледный, взъерошенный соседский Колька. За руку он держал потухшую, с опущенным взглядом, Лизу.
– Там… это… – запыхаясь, пытался объяснить что-то Колька. При этом он тряс второй рукой и бешено вращал глазами.
– Что случилось?! – ахнула тетя Вера. – С Пашенькой что-то?
– Не-ее! – замотал головой Колька. – Пашка там, с коровами… Там это… прилез кто-то… голова – чик! – и в костер. Мы бежать! А Лизка – вот…
