– Не принимай на свой счет. – Если это слова утешения, то Дэн в них не нуждается.
– Ага, знаю-знаю, «дело не в тебе», – наигранно показывает в воздухе кавычки он. – Вы все так говорите.
– Иди лучше прими душ, раз на большее ты не способен. – Она поднимает с пола готовый к работе отпариватель и принимается «заглаживать» Дохёновы изъяны.
Дэн фыркает, но соглашается. И так собирался помыться, без чужих напоминаний. Он отстраняется от дверного косяка и устало плетется к открытому шкафу за чистой одеждой. Вечер еще толком не начался, а Седжон уже так искусно успела его испортить. У нее надменность словно в коде ДНК прописана.
* * *
Удивительно, как пара удачно подобранных классических вещей может преобразить неопрятного любителя байков и рока в настоящего аристократа. Дохён даже сам думает, что сейчас он больше похож на сына знаменитого адвоката, чем Мин Сонги. Все такое светлое, новое и идеально выглаженное – необычно. В своих бежевых брюках со стрелками Дэн даже не знает, как сесть, чтобы не испортить труд Лим Седжон.
Стоит отдать ей должное: превратила его в другого человека, пусть и лишь внешне.
Красивая обертка – все что требуется. А еще говорят, что только мужчины любят глазами.
…Дохён бы поспорил.
Волосы больше не закрывают лоб, а лежат на четкий косой пробор, открывая медовое лицо. Красивый – вот что промелькнуло в голове Седжон еще тогда, в торговом центре, когда Дэн скинул с себя черную броню из мятой кожи и грубых линий. Кажется, что ему все идет: и байкерская куртка, и классическое пальто. Теперь Седжон в этом абсолютно уверена.
Она поправляет его накрахмаленный воротник рубашки цвета яичной скорлупы, а мысленно надеется, чтобы Дохён не пролил на себя красное вино или еще что похуже. Сосредоточенно помогает надеть пальто, смахивая с плеч едва заметные пылинки, а Дохён крутится перед зеркалом как ужаленный – похоже, волнуется.
Его ведь и правда ужалила одна пчела, а сама даже еще не подозревает об этом.
Как бы Дохён ни старался скрыть, но он волнуется, и это заметно. К его недовольству – всем и вся – Седжон уже привыкла. А вот то, что его не заткнуть, – явный звоночек, что с ним творится что-то неведомое. Возможно, он сам этого еще не понимает.
Расспрашивает обо всем, что только в голову приходит: любимый цвет Джуын, любимая еда, какую музыку слушает и во сколько спать ложится. Седжон с ходу даже про себя такие вещи рассказать не сможет.
Уже сил нет в двадцатый раз объяснять Дохёну, что если она все сама ему расскажет, то тогда им будет не о чем говорить с Джуын. Это начинает порядком раздражать.
Неужели он и правда умудрился влюбиться в нее?
До восьми еще целый час, а ехать до клуба не так уж и долго. Поэтому Дохён искренне возмущен таким ранним выходом из дома. А сам даже не вспоминает о том, что на день рождения принято дарить подарки. Слишком занят мечтами о заветной красотке.
Сегодня очень важный день – Дохён не должен облажаться.
– Что ты ей подаришь? – Спустившись на улицу, Дэн удивляется, не увидев вишневый «Хёндай».
Седжон уверенным шагом направляется куда-то вглубь шумной улицы. Высокие каблуки привычно позвякивают при соприкосновении с асфальтом, создавая медитативный перезвон, смешивающийся с грохотом автомобилей и разговорами прохожих. Словно тихий метроном, позволяющий музыканту не потеряться в какофонии звуков.
…Не сбиться с ритма.
– Уже утром подарила. – Конечно же, она не стала дожидаться вечера, чтобы порадовать Миён. – Танцевальную обувь. Ее старые кроссовки для практики совсем износились.
