– Иконы вы повесили неправильно, не в том углу, лежите задницами кним, – говорила мать его жены, которая иногда заходила к ним, преодолеваламного километров пешком, скучала на своём хуторке, была в ссоре с зятем, нозаходила… На её голове оранжевый платок, в руке костыль, натёртый до блеска её колхозными мозолями. Я помню, это 90-е, моему отцу вместо зарплаты дали ящик с банками сгущёнки.
Женя Чубук заболел и на время пропал, лечился в больнице, сталхмурым. В 1999 году он умер. Антонина спустя время сошлась с другим мужчиной, не расписывалась. А потом они расстались. Следующий её мужчина оказался проходимцем без документов, бездомным авантюристом. Однажды Авантюрист повысил на неё голос и пригрозил кулаком, она пожаловалась сыну Мите. – Колбаса-молбаса, беспачпортный, давай-ка дядя на выход, я тебя коцать не хочу, – сказал Митя авантюристу.
– Я тебе пачпорт-то выпишу ща, – выпроваживал гостя Митя.
Ваня Гуток пережил Женю Чубука на 4 года.
Снова дряхлеет роща, плащ туч изгрызли ветры, явор как Бова стоит заоколицей, в сизом небе падает соломинка из копны на телеге. Чёрная осень опять заломила руки природе, безвременье… А в ветре запах помёта кабана споля, так нахлынет, что с ног норовит сбить, толкает в грудь, но приятный и без колючего холода.
А мир как чифир, крепкий, полон дорог, которых миллионы как чаинок в пачке спрессованного чая и хочется в нём жить… Мать зажжённую свечу ставит за здравие где-то там… Круглый подсвечник… и гадает, где ты сейчас. Ваня Гуток был в Киселёво, ремонтировал трактор в одиночку, работали допоздна и разъехались. А его забыли, он думал идти пешком и смотрел в сумрак жнивы, холод осени пробирался под фуфайку.
На самом краю хутора горело окошко в отдельно стоящей хате. Рядом вязкий взмёт, борозды как в древнем грузинском мифе о заживо погребённом Амбри, которого везли в повозке, он рослый и его нога свесилась и как плуг пахала землю, Амбри стал божеством земледелия. Так люди, чей пот падал на землю, становились её душой. И Ваня Гуток как Амбри ушёл в эту родную почву…
Ночь совсем густой стала, осенний мрак, Гуток ёжился и возраст уже за пятьдесят. Он решил стучать в старые дощатые ворота. Отворили… Женщина лет пятидесяти впустила его в дом. Так он нашёл ночлег…
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
