От всех этих умозаключений молодой человек пришел в крайнее возбуждение. Смесь вожделения и гнева заполнила все его существо, а глаза заволокла дымка. Не в силах сказать ни слова, он молчал, и лишь поглощающее смотрел на нее, проводя взором по всей фигуре.
Фон Ремберг застыл чуть ниже на лестнице, и их лица оказались почти на одном уровне. Девушка видела, что его бледное лицо взволнованно и мрачно.
— Доброе утро, сударь, позвольте мне пройти, — попросила Слава нервно.
Она попыталась обойти его, но Кристиан встал на ее пути, поднявшись на одну ступень выше, и выкинул в бок руку, которую опер о перила лестницы, загораживая ей проход.
— Вряд ли оно доброе, раз моя жена собралась выйти из дома в подобном одеянии, — сказал он глухо, вновь пройдясь горящим взглядом по ее ногам и округлым стройным бедрам, сильно обтянутым тканью. В его висках уже запульсировала горячая кровь, и он ощутил, как вожделение заполняет все члены его тела. Однако часть разумных мыслей еще оставалась в голове фон Ремберга. Силой воли поборов минутное замешательство, молодой человек выдохнул: — Что это у вас за наряд?
— Наряд для верховой езды, неужели не видно, — парировала тут же Слава.
— Я вижу... — произнес он грудным хриплым голосом. — И он просто невозможно вульгарен…
— Этот наряд удобен. Он позволяет сидеть по-мужски в седле, — ответила Слава, пытаясь объяснить. — Я с детства привычна к нему…
Она хотела объяснить, что еще с детства привыкла ездить в седле по-мужски. Но увидев, что на лице мужа написано недовольное и какое-то взволнованное выражение, решила промолчать.
— Я это понял, — заметил властно Кристиан. — Но вы уже не ребенок, а девица. И вам следует ездить верхом в женском седле. Неужели у вас нет наряда для верховой езды, приличествующего даме?
— Есть. Но я надеваю его лишь на придворную охоту, — прошептала тихо Слава, непокорно смотря в его блестящие глаза.
— Тогда пойдите и переоденьтесь в подобающую вашему положению одежду. Через четверть часа я жду вас здесь же. Я составлю вам компанию на верховой прогулке.
Слава спокойно выдержала его тяжелый горящий взгляд, не собираясь беспрекословно подчиняться его приказам. Ей надобно было встретиться с Гришей и наедине, а компания фон Ремберга мешала ее планам. Сжав кулачок, она четко холодно вымолвила:
— Я не буду переодеваться и поеду одна.
Кристиан прищурил глаза. Его недовольство и возмущение тут же улетучились, уступив место восхищению ее храбростью и бойцовским характером. Она, как всегда, пыталась не просто спорить с ним, да еще с достоинством королевы, но и выиграть очередную баталию. Но он прекрасно знал, что у нее ничего не выйдет, потому что он не позволит ей выйти из дому в подобном вульгарном одеянии. Уже через миг фон Ремберг как-то приветливо и даже призывно улыбнулся девушке, обнажив свои белые ровные зубы. Не спуская обволакивающего взора с ее янтарных огромных глаз, непокорно взирающих на него, он почти ласково произнес:
— Светослава, неужели вы не понимаете, что последнее слово будет за мной. Не проще ли вам смириться и просто подчиниться моей воле?
После его слов Слава устало опустила голову. Похоже, очередной день начинался с разногласий с «дорогим муженьком». Как же он ее утомил. Неужели он не мог хоть на полдня оставить ее в покое?
Кристиан сделал еще шаг, поднявшись на ступень, и стал выше нее. Его взгляд сразу же остановился на золотоволосой голове девушки, на переплетении кос на макушке. Его мысли стали туманными, а взор заволокла дымка желания. Он ощущал, что безумно хочет прикоснуться к ней и проверить руками, так ли стройны и нежны ее округлости, как это казалось под этой соблазнительной обтягивающей одеждой. Уже через миг, чувствуя неистовее желание прикоснуться губами к ее манящим косам и насладиться сладким обволакивающим запахом, о котором он отчего-то напряженно думал всю сегодняшнюю ночь, молодой человек чуть склонился к Славе, ощущая цветочный аромат жасмина.
