Он слишком сильно надавил ребром вилки на кусок говядины, и тот выскользнул с тарелки на скатерть.
– А, ерунда! – пробормотал он и продолжил, размахивая пустой вилкой в сторону Александра. – С детства мечтал жить в Америке! Все эти фильмы, где бешеные ковбои берут на себя правосудие, борются за справедливость, защищают близких и нацию, оказались полным дерьмом! Скажи, Художник, ты здесь хоть раз видел ковбоя? – Миша заглянул в тарелку, яростно откромсал вилкой кусок мяса и отправил его в рот.
– Хм… а ведь, действительно! Я не видел ни одного ковбоя! В Нью-Йорке нет ковбоев! Их вообще нигде нет! Ты представляешь? – пылко согласился Александр, допив вино из фужера.
– Ты понял? – обрадовавшись доходчивости своих слов, буйно замахав вилкой, взвинчивался Бронкс. – Если ковбоев нет, нет и справедливости!
– … сейчас! – Миша как-то по-особенному загнул пальцы, взял в руки следующую бутылку, вогнал вместо штопора вилку и с чпоком открыл её. – Наливай! – он передал ее Александру.
– Я верил, что здесь можно добиться своих целей и быть счастливым, – продолжал монолог Миша под бульканье разливающегося вина. – Но когда приехал и начал заниматься бизнесом, понял: все местные идеалы – миф. В реальности, в Америке весь расклад только за деньги. Всё без души! Все готовы на любые меры, лишь бы получить больше денег и власти. Больше денег! Больше власти! Американцы пытаются навязать себя всему миру, как старая, никому не нужная больная проститутка, утягивающая себя в капроновые колготки… Поэтому я не делаю ставок на американцев… нет в них… – Миша защёлкал пальцами, подбирая слово, – как его… любви… Да, Художник! Нет в них вселенской любви!
Друзья подняли бокалы и выпили за обнаруженное Бронксом отсутствие в американских душах любви.
– Ты скучаешь по своей Англии? – Миша махнул пустой бутылкой официанту, чтобы тот принёс следующую.
– Первое время сильно скучал. Сейчас привык. Больше по матери скучал. Ее не стало, и ностальгия разом исчезла. Дом там, где твоя мать…
– Я по-прежнему скучаю… – грустно произнёс Миша.
Александр кивнул, глядя на Бронкса.
– Понимаешь?
– Понимаю.
– Да ни хера ты, англичанин, не понимаешь, – тихо, разочарованно выругался Миша. Его багровое лицо обозначало, насколько тема родины будоражит. – А самое удивительное, чего ты точно не понимаешь, так это то, почему я живу в Америке! А я тебе скажу правду! Она немного неожиданно прозвучит: любовь моя к Родине крепче, сильнее, надёжнее, чем больше расстояние от неё. И я знаю, она отвечает мне взаимностью! Она меня, ах, как сильно ждёт в своё лоно… Наша разлука лишь укрепляет взаимную любовь. Так ведь всегда должно быть, если любовь настоящая!
– Хорошо сказал! Настоящий философский подход…
– Дружище, не удивляйся! У меня учёная степень по философии, – гордо напомнил Миша. – Давай перекусим! Через… – он посмотрел на часы, – уже скоро Череп с Металлургом подъедут…
За приоткрытыми окнами бистро нежно светило солнце. От ветра, дующего с Гудзона, было прохладно. Прозрачный воздух овевал чистотой и ароматами свежескошенной травы из парка. Над головой низко плавали пушистые кучевые облака. Их сизые и тёмно-серые донышки лежали на голубом небе.
«По всей видимости, погода вечером будет хорошая, – решил Александр, в ожидании встречи с Мией. Он поставил на стол пустой бокал и успел закурить, когда к их столику стремительно подошли Череп и Металлург. Ребята приехали на мотоциклах. От их кожаных курток веяло выхлопными газами и буйным ветром дальней дороги. Вместе с дорожной пылью, они приволокли внезапную проблему.
