Подняв перед собой руки ладонями вперёд, мужчина стал шёпотом произносить слова на неизвестном языке. Через несколько минут подножие пирамиды засочилось чёрной жидкостью, которая, вопреки законам физики, стала стекать к вершине пирамиды.
Всего через пять минут наверху образовалась чёрная сфера десятисантиметрового диаметра. А когда она на несколько сантиметров отделилась от вершины, мужчина завершил ритуал и склонил голову.
– Темнейший Аббахаб… приветствую вас, господь, – тихо произнёс мужчина на русском языке.
– Я ес-сть Аббахаб… пос-следователь мой… – раздался низкий шипящий голос в голове безликого. – Ведаю я… откровение моё… пришёл ты с-слушать…
– Ваша мудрость безгранична, темнейший. Будет ли успешен этот земной год?
– Эфирные возмущения первохаос-са… глаголют в твоём мире: дос-стигнем с-скоро завершенья… правдивых целей мы с-своих.
Мужчина вскинул брови, широко улыбнулся и упал ниц перед алтарём.
– Темнейший! Вы великодушны! Поведайте ещё мудрости своей!
– В обитель твою придут, с-с Великой Жертвою дос-стойны… И эти души принес-сут… одну, но с-самую дос-стойную… И впредь с-смогу нес-сти я откровенья… для вс-сех неправедных живых… а ты получишь завершенье… в прозаичных поис-сках с-своих…
* * *
– С тебя десять рублей, пятьдесят копеек, – без всякого акцента сказал мужик в белом переднике, очень похожий на армянина, из-за православного креста на шее.
Уже полседьмого вечера и солнце вовсю близится к горизонту. Нам только сейчас посчастливилось найти уличную лавку, сделанную из кузова небольшого автомобиля, по типу фургончика с мороженным. Только здесь ещё заботливо установлены стоячие столики для перекуса.
– Можно нам ещё квасу на троих? – попросил я, передавая пятьдесят рублей.
– Конечно, парень, – усмехнулся он, приняв у меня деньги, пока шаурма поджаривалась как мексиканское буррито.
Мои служанки тем временем стояли за столиком в стороне и о чём-то хихикали, поглядывая на меня.
– С сестрой гуляете? – спросил армянин, кивнув, по всей видимости, на блондинку.
– Верно, дядь. Зарплату получил, решил побаловать сестрёнок, – кивнул я.
Час назад я вышел из семейного пентхауса на своих двоих, до этого вежливо послал охранников, попытавшихся увязаться за мной у ресепшена. Затем я завернул в ближайшую подворотню, позвал татушек и стал экспериментировать с внешностью.
Спустя минут двадцать я остановился на тридцати процентах лица Лены и солидно подсушил тело шаблоном от какого-то худощавого парня-слуги из наших. Теперь я похож на светловолосого брата Ленки. Абсолютно схожие черты лица, но мужские, прямо кричали о том, что мы родные брат и сестра.
– Правильное это дело, – закивал в ответ армянин и, достав с жаровни три большие шавермы, положил их на бумажные тарелки на подносе. – А за это оплаты не надо. От меня подарок, – добавил он, поставив на поднос литровый графин с квасом и пластиковые стаканы.
– Большое спасибо, дядь, – улыбнулся я, принял сдачу, схватил поднос и подошёл к столику.
Девушки с удивлением уставились на три громадных рулета из лаваша.
Лена спросила:
– Эта та самая шаурма… братик?
– Выглядит странно, братик, – улыбнулась Юля.
– Если сделано не из котят, то это самый шикарный фаст-фуд, сестрёнки! – я с энтузиазмом схватил свою шаурму и откусил смачный кусок. – М-м-м! О-хае-енно!
– А их могут делать из… котят, хо… братик? – опасливо покосилась на еду Лена.
